– Там у вас женщина сознание потеряла. Мама ваша, да?
Девочка сразу стала деловито одеваться, попутно приговаривая:
– Ведь говорила же – давай подмогну, так нет же, сама.
Перенос женщины в дом не прошел для добровольного помощника бесследно: на висках выступила испарина, здоровая рука дрожала, а нездоровая – зверски болела. Волей-неволей пришлось присесть, вернее, рухнуть на лавку рядом со столом, больно ударившись о что-то небрежно укрытое посконной тряпкой.
– Звать-то тебя как, красавица?
– Катаржина.
Отвечала она с задержкой, потому как с переменным успехом освобождала от лишней одежды безвольное тело своей родительницы, пыхтя при этом, как маленький паровоз.
– Давай помогу. Да не так! Я подержу, а ты тяни потихоньку. Вот молодец. А где отец ваш?
Почти не слушая высокий голосок, Александр привалился спиной к бревенчатой стене, пережидая приступ слабости.
– …брюхом поболел, а к Рождеству-то и преставился. Мамка сильно плакала. Так вот и живем, значит. А ты кто, охфицерь? А вон ту штуку потрогать можа?
– Если хочешь. А чего это у вас мама в обморок упала? Болеете?
– Не. С голодухи она, да еще меня не пустила. Все сама, будто я малая.
– От голода? Что, вообще ничего дома поесть нету?
Катаржина неопределенно пожала плечами и шикнула на расплакавшегося пацана, загоняя его обратно на едва теплую печь.
– Как же вы…
Александр недоговорил. Не смог. Потому что от его неловкого движения тряпка немного сдвинулась, и стало видно, ЧТО лежит на лавке рядом с ним.
– Что за… это… а? Как же это?
Теперь стало ясно, о что же он так больно ударился, поспешно присаживаясь. О неимоверно худое, лилово-желтое тело мертвого мальчика. Горло сжал спазм, мешая вздохнуть, и показалось на миг, что стены и потолок становятся все ближе и ближе, наваливаясь на грудь могильной плитой. Тонко зазвенело в ушах, заломило в простреленной руке. А чертова девчонка подошла и встала рядом:
– Это Яник. Вчерась заснул, и все. Мама сказала, что Боженька его к себе прибрал и чтобы мы не плакали. Говорит, ему тама хорошо.
Маленький человечек и впрямь едва заметно улыбался, будто успокаивая своих родных. Только от этой улыбки Александра бросило в дрожь.