– Экий вы, Валентин Иванович, суровый человек.
Поулыбавшись, два компаньона перешли к, так сказать, сугубо шкурным вопросам. То бишь обсуждению скорого открытия сразу четырех кинотеатров и одной киностудии. Двух в столице, двух в Москве (между прочим, тоже столице империи, только финансовой), а киностудию поспешно возводили на одной из окраин курортного городка Ялты. Открыться и заработать все пять заведений должны были практически одновременно, и надо сказать, что перспективы этого самого открытия откровенно радовали загрубевшие на ниве коммерции сердца компаньонов. Не в последнюю очередь – из-за результатов пробных показов, ибо августейшая семья, просмотревшая в тесном кругу из ближайших родственников и самой доверенной прислуги (всего-то две дюжины человек) три десятка роликов на самые разные темы, осталась в полном восторге. Отчего незамедлительно соизволила дать высочайший и на редкость единодушный «одобрямс», с ходу полюбив новый вид развлечений. Конечно, до желанного и престижнейшего звания «поставщика двора его императорского величества» и двуглавых орлов на торговой марке было еще далеко, но ведь и Москва не сразу строилась. Никуда от них это звание не уйдет. Единственная тема, которую два компаньона в своем разговоре обходили стороной, – личность того, кто недавно был утвержден на должность управляющего компанией «Кинема». Вернее, даже не личность, а… Скорее причины, по которым Сонин столь внезапно охладел к своему племяннику. Посторонний человек был бы в полном недоумении: дядюшка столько за него просил, продвигал, хлопотал! А как племянничек получил важный пост, так дядя его резко невзлюбил и чуть ли не полностью отказал от дома. Все же как сильно людей портит власть! М-да.
А человек свой, допущенный во внутренний круг его сиятельства князя Агренева – моментально догадался бы, что дяде всего лишь довелось ознакомиться с невзрачной такой папочкой. Обложка серенькая, ну или нежно-фиолетовая, а содержимое – сплошь факты. Например, о шалостях одного ученика Императорского Московского технического училища и о его же участии в студенческом кружке весьма сомнительного свойства. Того самого, коим так живо интересуются скромные и неприметные государственные служащие министерства внутренних дел. Или о том, как родственник управляющего удивительнейшим образом миновал все те неприятности, что в изобилии достались остальным его товарищам – взамен же приобрел легкие и почти что необременительные обязанности. Перед Третьим делопроизводством[31] Департамента полиции Российской империи.
А еще по-настоящему свой человек, ни за что не удивился бы назначению Константина Эдуардовича Барского на столь ответственную должность. Потому что первый заместитель у него был от господина Горенина и заведовал как раз финансовыми вопросами. Главный же стряпчий товарищества «Кинема» еще недавно работал в питерской конторе Лунева, а второй заместитель (по общим вопросам) даже и не прекращал трудиться под началом у Долгина. Какое уж тут удивление?..
– Ну что, Андрей Владимирович, в общем и целом мы вашу ознакомительную поездку закончили; день, самое большее два – на все бумажные дела, и можно отправляться в Москву.
Сонин немного поразмыслил, без малейшего интереса скользя глазами по проплывающему мимо них однообразному летнему пейзажу. Трава, кусты, деревья – деревья, кусты, трава… Ну что же, действительно, его знакомство с Кыштымским горнозаводским округом можно признать состоявшимся. Почти.
– А как же оставшиеся металлургические заводы, Валентин Иванович?
Греве пренебрежительно махнул рукой, заодно отгоняя подбирающихся к нему слепней.
– Да было бы там на что смотреть! Мы же побывали на втором металлургическом – почитай, были и на третьем, и даже и на четвертом заводах. Строились-то они по одному проекту. Разве что номер два уже через полмесяца запустит свою последнюю домну на полную мощь, а его, хе-хе, меньшие собратья только-только собрались первую плавку делать.
Шлеп!
Один слепень бесславно погиб, а другой, недовольно жужжа, переключился на кучера.
– Допустим. А Мотовилихинский машиностроительный?
– Там пока всего лишь большой пустырь с ямами под фундаменты.
– Разве? Хм. А помнится, вы мне говорили, что скоро он начнет работать?
– Это я про Мотовилихинский электромеханический так сказал. Что как только рафинированная[32] медь с Карабаша пойдет, так он и начнет выдавать свою продукцию.
– О! Прошу прощения, запамятовал.
Дальнейшая беседа увяла, словно нежная листва под жаркими солнечными лучами, и оставшийся путь два путешественника (а также инспектора, начальника, коллеги, компаньона, соседа и так далее) проделали в полнейшей тишине, размышляя каждый о своем. Греве предвкушал скорую встречу с Москвой, вернее, кое с кем, кто проживает в этом славном городе. С некоторых пор его холостяцкая жизнь заиграла новыми красками!.. М-да. Сонин же вспоминал все то, что он увидел и узнал за прошедшие полмесяца.
Кыштымский проект его сиятельства… Теперь, когда он более-менее вник во все, проект просто поражал своими масштабами. Здесь строили не отдельные предприятия – нет, здесь рождался гигантский промышленный район. Со своими рудниками и шахтами, заводами и фабриками, училищами, больницами и поселками для рабочих. Все свое! Масштабность и невиданная доселе рациональность использования всего, что только могло принести пользу общему делу, просто поражали. И отчасти пугали. Ибо даже немцам, с их врожденной скуповатой практичностью и педантичностью, было далеко до князя Агренева. У которого бросовые отходы одного производства становились ценнейшим сырьем для другого, ветер вовсю использовался для наполнения водонапорных башен, а плодородная земля из-под заводов бережно собиралась и увозилась в другое место. Бесполезным доменным шлаком засыпали выработавшие свое шахты, а ядовитейший газ, неизбежно возникающий при плавке медной руды, оказался вдруг хорошим источником серной кислоты. Да что там газ. Камни! Обыкновеннейшие камни с полей и берегов речек и то собирали. Чтобы затем использовать при возведении фундаментов и стен цехов. Все продумано, все учтено, все на пользу его сиятельству.
– Тпр-ру! Приехали, ваши благородия.
Разомлевшие от июньской жары пассажиры вывалились из брички, аккурат напротив недавно отстроенной на деньги компании гостиницы. Огляделись, сделали ровно пять шагов и приняли холодного (что называется, до ломоты зубов) кваса. Ржаного, духмяного, с микроскопическими пузырьками газа и крупицами хлеба – до того вкусного, что каждый влил в себя никак не меньше ковшика.