– Какой заказ желаете разместить? Рекламные листовки, прейскуранты, этикеты, заметку или статью в газетах? Или, быть может, надобно книгу издать?
– Мое дело не совсем того свойства, почтенный Иван Дмитрич, как вы о нем подумали. Как бы это сказать?..
– Да как есть, так и говорите, мы ко всему привыкшие.
– Ну что же, напрямик так напрямик. Не могли бы вы, почтеннейший Иван Дмитрич, устроить мне встречу с князем Агреневым? Или хотя бы передать ему из рук в руки мое письмо?
Ничуть не удивляясь, причем как прозвучавшей просьбе, так и подобному знанию о личности компаньона (все же купеческая Москва – одна большая деревня, в которой все всё знают о всех), Сытин всего лишь приветливо улыбнулся:
– Почему бы вам не обратиться на Мясницкую, в представительство его компании? Если хотите, могу подсказать адрес.
– Благодарю покорно, я там уже был. Три раза. И в столичном отделении, что на Невском, тоже. Как и в самом Сестрорецке. Предвосхищая ваш возможный вопрос – оба моих письма на имя его сиятельства также остались без ответа.
– Нда-с. И такое бывает. Ну что ж поделаешь, Александр Яковлевич очень занятой человек.
Молодой купчик намек понял совершенно правильно. Недолго подумав и переменив позу, в которой сидел перед хозяином, Красильников честно признался, в чем же причина его столь выдающейся настойчивости:
– Два года назад я вступил в полные права наследства и принял бразды правления семейным делом. Товарищество мануфактур Красильниковых – быть может, вам доводилось что-то о нем слышать?
Во взгляде хозяина появилась еле заметная искорка доброжелательства. Не потому, что он слышал про товар из вичугских текстильных мануфактур много хорошего, хотя и в самом деле – слышал, и немало. Просто так уж повелось на Москве-матушке, что наибольшим уважением в купеческой среде пользовались именно промышленники-фабриканты. За ними шли те, кто занимался исключительно торговлей, ну а в самом низу стояли разного рода ростовщики да менялы – не способные ни произвести что-нибудь хорошее, ни купить это хорошее да перепродать с тройной выгодой. Только наживаться на нужде человеческой.
– Ну как же, как же… И?
Молодой купец еще раз переменил позу, вздохнул и бухнул:
– Я бы хотел предложить его сиятельству приобрести долю в Товариществе. Довольно заметную.
– Гм. Вот как…
Услышав такое, издатель почувствовал легкое замешательство. Представитель купеческой династии желает пустить кого-то в семейное дело, налаженное и приносящее стабильный доход? Уж не ослышался ли он?
– Именно так! Понимаю ваш скепсис, почтенный Иван Дмитрич, но поверьте – это очень взвешенное решение, многажды раз обдуманное и даже одобренное остальными пайщиками Товарищества.
Теперь уже Сытин глубоко задумался, вспоминая – а что же именно такого хорошего он слышал про Красильниковские мануфактуры? Вспомнил. Хм, а ведь по всему выходило, что предложение очень даже выгодное. Ну тогда грех не помочь.
– Что ж, давайте ваше письмо, Николай Михайлович, передам в лучшем виде.
Обрадованный фабрикант тут же выложил на стол конверт веленевой бумаги.