Генерал-лейтенант Гродеков хотя и не разбирался в науке вождения и ориентирования воздушных кораблей, зато прекрасно уловил образовавшееся на мостике напряжение.
– Да, ваше превосходительство, сильный встречный ветер.
Сложив и кинув газету на колени, губернатор Приамурья оглядел аэронавтов проницательным взглядом:
– И чем это нам может грозить?
– Завершение полета несколько отодвинется по времени, ваше превосходительство.
– Ну это совершеннейшие пустяки. Получасом позже или раньше…
Переглянувшись со штурманом и рулевыми, капитан учтиво подтвердил:
– Так точно, ваше превосходительство.
Потеряв интерес к происходящему на мостике, Гродеков с новой силой зашуршал свежей прессой. Офицеры же, с некоторой опаской покосившись на аппарат внутренней связи, принялись дружно медитировать на приборную доску – буквально кожей ощущая каждую версту, разделяющую их транспортник и родимый эллинг, где в ожидании серебристой красавицы прямо-таки истомилась бригада опытных техников…
Тр-ррр!
– Мостик.
Отстранившись от угольного микрофона, «хозяин» малого транспортника шагнул к навигационной стойке и вгляделся в жирную карандашную линию, отмечавшую уже пройденный путь.
– Останавливай.
Рулевые от таких новостей слегка побледнели и закаменели лицами; второй офицер подхватил бинокль и начал любоваться видами Амура и тайги, а капитан… Он, отметив в журнале время выхода из строя четвертого двигателя, неожиданно улыбнулся – и безбожно фальшивя, тихонечко замурлыкал себе под нос.
– Все хорошо, прекрасная маркиза, дела идут и жизнь легка; ни одного печального сюрприза, за исключеньем пустяка…
– Вижу первый ориентир!
Опустив бинокль, штурман перевел дух и вымученно усмехнулся, приветствуя несгибаемый оптимизм командира.
– Внимание, коррекция курса!.. Принять влево на семь делений, снижение до трехсот.
Оба вахтенных моментально закрутили штурвалы горизонтального и вертикального управления, обрадовано рявкнув слитное:
– Есть!