– Рубиновые подшипники для часов и сверхточных измерительных приборов?
Поглядев на Фаберже с определенной долей удивления, промышленный магнат подтвердил:
– Они самые, Карл Густавович. Вижу, вам не чужды последние веяния технического прогресса?
Снимая наглазную лупу, седобородый мужчина печально вздохнул:
– Однако, как быстро все меняется. И многое, бывшее прежде незыблемым, рушится прямо на глазах… Вы верно забыли, Александр Яковлевич, как обращались ко мне с просьбой о консультациях для директора Ковровских заводов?
– Гм? Виноват, запамятовал.
– Кстати, позвольте полюбопытствовать: камни выращены по методу Марка Гудена[95], или француза Вернейля[96]?
– Ну что вы, у меня полностью оригинальная технология. К тому же…
Хозяин небрежно «зачерпнул» несколько крупных образцов.
– Видите? У названых вами господ пока получаются лишь простые сапфиры, на моей же установке – еще и звездчатые[97].
Придворный ювелир Болин на ерунду вроде пустых разговоров не отвлекался, упоенно роясь в кюветах с венесуэльскими и намибийскими дарами природы. Небольшой круг из полупрозрачных камней все рос и рос, пока его не замкнул «булыжник» благородной шпинели весом в добрые сорок карат, окруженный свитой из рубиново-алмазной
– Вот с этого, господа вы мои, выйдет та-акое ожерелье!..
Придя в себя, Эдуард Карлович опустил взгляд на самоцветный микс и растерянно моргнул:
– Э-ээ, кхм? Прошу извинить, я несколько… увлекся.
– Ничего страшного. Ведь именно эта увлеченность и делает вас лучшими в своем деле, не правда ли? Однако, с вашего позволения, я продолжу…
Задумавшись о чем-то на пару мгновений, князь мимолетно улыбнулся:
– Вернее, устрою небольшой экскурс в недалекое прошлое. Итак: когда я основал Русскую оружейную компанию, то почти сразу столкнулся с одним неприятным обстоятельством – когда желания покупателей не соответствуют их же финансовым возможностям. Думаю, вам это тоже знакомо, господа?
Потомственные ювелиры дружно кивнули: еще как!
– Со временем масштаб этой проблемы только рос… К счастью, мы смогли как-то приспособиться.
Выразительно покосившись на два столика с самоцветами, Агренев продолжил: