– Покойный был известен предусмотрительностью и определенной осторожностью – поэтому у него наверняка имелся личный архив особого рода.
Все отлично поняли, о чем речь: любой крупный коммерсант старается подстраховаться от неприятностей с сильными мира сего, тщательно собирая и бережно храня разные полезные документы. К примеру, тайные бухгалтерские книги, в которых педантично отмечено – когда и в какие кабинеты заносились
– Все мы понимаем, насколько деликатна история российских железнодорожных концессий…
Полуобернувшись и поглядев на закрепленный над рабочим местом царский портрет, хозяин кабинета очень толсто намекнул на некоторых членов августейшей фамилии, некогда отметившихся на трудном и почетном поприще строительства железных дорог. Ныне они в большинстве своем уже покинули земную юдоль – но оставили после себя детей и даже внуков… регулярно досаждающих своими выходками государю императору Николаю Александровичу! Так что еще один инструмент влияния на царскую родню был бы весьма кстати. Да и в любом случае: не оставлять же столь опасные документы в чьих-то сторонних руках?! А в том, что архив есть, все присутствующие были уверены почти на сто процентов.
– Также позволю напомнить, что Блиох был близко знаком с прошлым министром финансов Вышнеградским, и сменившим его Витте. Перспективы, господа, какие перспективы!..
Полковники быстро переглянулись и покивали – вопросов к нынешнему минфину у департамента статистики было много. Жаль только, что задать их столь влиятельному вельможе не было ну никакой возможности. Пока.
– К делу: Осип Захарович, бросайте второстепенные направления и все силы, все внимание направьте на Варшаву. Денег не жалеть, положительный результат все оправдает.
Невозмутимо кивнув, Завозин уточнил:
– У меня и так некоторый перерасход фондов, а на дворе пока еще только сентябрь…
– Сегодня же испрошу у государя дополнительные ассигнования. В крайнем случае, возместим из экстраординарных фондов!
Откинувшись на спинку стула и выдержав паузу, генерал переключился на Молчанова – который в этот момент как раз окончательно распрощался с надеждой побывать нынешней осенью на черноморском побережье.
– Николай Илларионович. Нужны любые зацепки, могущие привести к архиву, любые предположения о том, где и у кого он может храниться.
Дождавшись четкого наклонения головы, заменяющего уставное: «Так точно, Ваше превосходительство!», Васильев выдал последнее ценное указание:
– Ввиду особой важности дела, осуществлять руководство на месте в Варшаве. Проездные и командировочные документы получите в канцелярии, выезжаете сегодня вечерним поездом… С Богом, господа!
Отправив офицеров совершать срочный служебный подвиг, главный статистик Министерства внутренних дел Российской империи выждал минуту-другую. Прислушался, налил и выпил полстакана воды из хрустального графинчика, обтер пушистые усы специальным платочком – да и замурлыкал новый романс:
– Поутру на заре, по росистой траве, я пойду свежим утром дышать…
Подернув рукава тщательно отглаженного генеральского мундира, тайный меломан[147] немного погремел замком сейфа, достав небольшой портфель из тех, что в последнее время входили в моду среди высокопоставленных чиновников и дипломатов. Собственно, новинку так и звали – «дипломат»!
– И в душистую тень, где теснится сирень, я пойду свое счастье искать. В жизни счастье одно, мне найти суждено, это счастье в сирени живет…
Щелкнув пряжками стильного и строгого на вид чуда, Михаил Владимирович освидетельствовал две сафьяновых папки с серебряными уголками и довольно вздохнул:
– В жизни счастье одно, мне найти суждено, это счастье в сирени живет…