– Благодарствую, вполне.
– Когда планируете отправиться в Геленджик?
Замедлившись, будущий отец нехотя признался в том, что его благоверная совершенно себя не бережет – даже на шестом месяце беременности продолжая упорно заниматься делами компании «Ф.Швабе». Как будто без нее там все рухнет! Еще этот управляющий Гамбургер изводит ее какими-то вздорными помыслами о том, что-де, у него желают отобрать компанию!..
– Действительно, вздор. Ну ничего, мы напустим на милую Лотту злых медиков, и все образуется… Всего хорошего.
Подозрения управляющего в самом деле были полной чепухой: никто не собирался у него что-то отбирать – сам все отдаст, да еще будет считать, что обвел всех вокруг пальца. Да и что там осталось отдавать-то? Восемьдесят пять процентов паев и так уже у Компании, остались несчастные крохи.
– Кстати, ты зачем Гликерию в столицу привез? Питерские погоды не для беременных, пусть сидит в Крыму.
Григорий неопределенно пожал плечами:
– Она еще раз в Париж просится.
– Так это когда будет?!
От стола с напитками и закусками к ним медленно направился работник «Колизеума», в руках у которого парил свежезаваренный чай. В смысле, два стакана чая, блюдечко с тонкими полупрозрачными ломтиками лимона, и пирамидка, выложенная из кубиков сахара-рафинада.
– Да я ей тоже говорю, что сначала мне надо в Кыштым съездить, потом почти месяц в Москве торчать, затем в Вену и Дрезден заглянуть. Да в самой Франции на месте сидеть не получится. Но нет же, уперлась как!..
Раздраженно махнув рукой, Григорий плюхнул в стакан сразу две лимонные дольки и притопил их ложечкой.
– Чаек-то наш, или как?
– Наш, кубанский четырехлетний.
Осторожно отхлебнув, привередливый дегустатор вполне положительно оценил второй урожай чайного листа. Даже улыбнулся!
– Пока не забыл, командир: когда о старых «Манлихерах» в Порт-Артуре говорили, я кое-чего припомнил. Примерно с год назад в одной из справок по Турции проскакивало, что там на армейских складах полным-полно винтовок Пибоди-Мартини[86]. Калибр у этого старья подходящий, интенданты у османов еще вороватее наших… И платить им можно лирами, ну или там марками-фунтами-франками нашего производства – а лабазы армейские потом спалить, чтобы никакая ревизия ничего не показала.
Промокнув крохотной салфеточкой усы после очередного глотка чая, потомственный казак чуть задумался, и дополнил план:
– Даже если покупать ничего не будем, все равно не помешает сжечь им пару-тройку складов. Пускай турки посуетятся, им не помешает.
– И как мы объясним такую кучу не нашего оружия?
Подождав, но так и не дождавшись ничего внятного, Агренев подытожил: