– Предложение интересное, я запомню.
Вздохнув, Гриша слегка нахмурился. А вспомнив кое-что, так даже и не слегка:
– К слову: я тут краем уха слышал сплетню, что командиру Кавказской гренадерской дивизии серьезно нездоровится?
Сама претензия не прозвучала, но вид Долгина лучше всяких слов напоминал, что кое-кто обещал не развлекаться в одиночку.
– Его императорское высочество Николай Михайлович просто решил вспомнить славные времена молодости, устроив небольшой пятидневный запой с особо доверенными собутыльниками. Вот только здоровье у великого князя уже не то – подорвано изнурительной службой.
– А-а-а!..
– Мог бы и сам додуматься, что для вспышки ботулизма[87]еще рановато.
– Виноват-с!
– А раз виноват, то…
По знаку князя старший звена охранителей оперативно доставил затянутый в светло-коричневую кожу бронечемоданчик.
– Вот тебе срочные заявки от Купельникова и Горенина.
Вытянув из кармана дырчатый цилиндрик ключа на цепочке и записку с кодом для наборного замка, Агренев пододвинул все это в сторону соратника и друга – и тут же стал свидетелем маленького чуда преображения. Ну это когда расслабленный балагур и бездельник Гриша всего за несколько секунд превратился в серьезного и собранного Григория Дмитриевича. Вскрыв кейс и пробежавшись взглядом по двум стопкам картонных укладок, грозный начальник Отдела экспедирования взял два бланка сопроводительной записки, соединенных вместе скрепкой великанских размеров, и без особой охоты вчитался.
– Что?!
Выдернув один из листков, он негодующе потряс им в воздухе:
– Да когда?.. И кому?! Все в разгоне!..
Проглядев второй листок «сопроводиловки», Долгин слегка успокоился:
– Опять этот, со своими турбинами? Не сидится ему спокойно… Ну, положим, свободное звено отработать Парсонса я найду. На крайний случай, из Франции на недельку-другую в Лондон перекину, там работы немного.
Демонстративно выложив на столик одну укладку, он придавил ладонью весь оставшийся в кейсе картон:
– Двадцать три персоны.
– Гриша… Надо.