На улице мы уселись в «волжанку», на которой когда-то я сдал здесь свой первый экзамен, и Ефремович бодро порулил в центр города.
На площади Ленина он свернул во дворы, и мы оказались перед гаражами министерства здравоохранения. Выйдя из машины, Никулин целеустремленно направился к диспетчерской.
– Антипыч у себя? – спросил у сидящей за окошком женщины.
– У себя, чего ему сделается, борову, – проворчала та.
Ефремыч ухмыльнулся и проследовал дальше, ну а я за ним. Женьку на этот раз мы благоразумно оставили в машине.
В кабинете главного механика было накурено и пахло перегаром. Сам механик, потный рыжий толстяк, сидел за столом в расстегнутой до пупа клетчатой рубахе и пил воду из горлышка графина, не обращая внимания на струйки воды, текущие мимо рта.
Увидев нас, он поставил графин на стол и гулким басом произнес:
– Ефремыч, бл… Здорово! Не прошло и года, как ты нарисовался. Че, опять проблемы какие?
Он достал из-за батареи недопитую бутылку водки и, держа ее в руке, спросил:
– Будете?
– Не, я за рулем, – пошел в отказ Ефремыч, а я вовсе промолчал, мне же, собственно, и не предлагали.
– Слушай, Николай Антипыч, тут моему ученику бывшему надо бы помочь. Батя у него купил «москвич» списанный, так что сам понимаешь.
Антипыч, прищурившись, посмотрел на меня:
– У тебя отец не в министерстве образования работает? Там весной «москвич» списывали.
– Ну в принципе да, – осторожно сказал я.
Толстяк засмеялся:
– Повезло вам так повезло. На этом «москвиче» Дима Желудев работал. Угрохал его капитально, а напоследок еще и в аварию попал. В этом министерстве вечно одних придурков за руль сажают, – сообщил он.
– Коля, – обратился к механику Ефремович, понизив голос. – Парень в валютном баре работает, всегда поможет, если что. Кстати, и руки у него не из жопы растут, два года по Петрозаводску коменданта гарнизона возил.
– Ого! – сказал Антипыч, и в первый раз у него появилось что-то вроде уважения при взгляде на меня. – Не хочешь к нам водителем пойти? – внезапно спросил он. – Что это за работа, водяру разливать всякому дерьму? Несерьезно ты, парень, к жизни относишься. Думаешь, Ефремыч всех своими учениками называет? Ни хера подобного! У него такие ребята, как ты, наперечет. Верно я говорю? – спросил он внезапно у того.
Борис Ефремович улыбнулся и молча пожал плечами.