– Вообще-то я учиться собираюсь, – сообщил я, чтобы хоть что-то сказать. – В пединституте.
– М-да, – скептически сказал Антипыч. – Тоже дело не фонтан. Ну что же, каждый сходит с ума как умеет. Ладно, пойдем, заглянем к кладовщику.
Он, неожиданно легко для толстяка, поднялся и направился к дверям.
Выйдя из диспетчерской, мы направились к неприметному деревянному домику с забитыми окнами, укрепленными швеллерами на болтах. Открыв железную дверь с надписью «кладовщик», механик крикнул:
– Сергеич, поди сюда!
К нам из дверей вышел примерно такой же бухой персонаж, как Николай Антипович.
– Послушай, Толя, – обратился к нему механик. – В пятом боксе стоят два восьмых «москвича» аварийных, вот этот парень с ними поработает. Все, что он снимет, уберешь к себе. Когда он закончит, доложишь мне. Приду, гляну, чего он там насобирал. Что могу, отдам, что не могу, тоже отдам, но…
Тут механик перевел взгляд на меня:
– Надеюсь, что ты человек понимающий, раз армию отслужил. И благодарность твоя будет соответствующей.
– Естественно, – ответил я, – никаких проблем, как в аптеке.
– Отлично, – воскликнул он. – Как прикинешь, что тебе нужно, приходи и начинай разборку. Потом, повернувшись уже к Ефремычу, просящим голосом спросил: – Может, пару стопарей пропустим ради встречи? Чего менжуешься, парень потом тебя до дома докинет. И машину в гараж поставит.
Борис Ефремович кинул на меня вопросительный взгляд, но я развел руками и сказал, что мне через полтора часа на работу. Хотя если бы меня не ждала в машине Женя, можно было и пойти навстречу Никулину.
Антипыч тяжко вздохнул и пошел допивать бутылку в одиночестве. А мы отправились обратно в досаафовский гараж.
– Знаешь, Саша, ты меня сегодня снова удивил, – призналась Женя, когда мы сидели с ней в кафе-мороженом. – Ты меня вообще каждый день удивляешь. Даже папа сказал, что ты вундеркинд. И он первый раз встречает такую незаурядную личность.
– А что сказала Наталья Николаевна? – ехидно спросил я.
– Смейся, смейся, – мстительно сообщила Женя. – Она вообще собирается пойти в школу, где ты учился, чтобы собрать материал для статьи.
– Для какой еще статьи? – удивился я, впрочем, подозревая, для какой.
Вынюхали журналисты о моей награде. Теперь покоя не дадут. Хорошо еще Женьке не сказали. Хотя что теперь скрывать. Через неделю все о ней узнают.
И действительно, все узнали. Вечером перед первым экзаменом я отпарил парадный мундир и повесил его на вешалку. А утром облачился в него, посмотрел в зеркало, как сияют значки и орден, после чего направился неторопливым шагом в сторону пединститута.
Абитуриенток было море. Среди них печальными маяками возвышались редкие мальчишки.