– Владимир Николаевич, от ваших соседей поступила жалоба, что вы по ночам устраиваете дебоши, приводите девушек. Мы, как «Комсомольский прожектор», не можем оставить это без внимания, – сообщила главная девица. – Встаньте, пожалуйста, мы сфотографируем вас и вывесим вашу фотографию на всеобщее обозрение как нарушителя дисциплины.
– Пожалуйста, – сообщил я и встал.
Меня несколько раз сфотографировали, после чего активисты удалились.
Я же снова лег и попытался заснуть.
Во второй половине дня я все же убрал следы ночного разгула, а когда пришел Вовка, рассказал ему о визите «Комсомольского прожектора». Поржав над тем, что моя фотография с его фамилией украсит общежитие, мы выпили жидкого чаю с бутербродами с домашней конской колбасой, присланной Абдулову. После чего отправились на вокзал. Я шел с легкой головной болью и размышлял, что исправил старую поговорку, что от сессии до сессии живут студенты весело. Ведь прожил весело именно сессию.
После зимней сессии все пошло ровно, без особых треволнений и забот. Не знаю отчего, но в феврале Женя Гордина убавила свой пыл и не так рьяно преследовала меня. Причину я узнал довольно быстро. Девушка из ее группы по большому «секрету» сообщила, что Женя познакомилась с военным летчиком и сейчас думает только о нем.
«Действительно, – насмешливо подумал я в этот момент. – Где я, а где этот летчик? Это тебе не бармен».
Как ни странно, меня это пренебрежение ничуть не задело. Может, потому, что по-прежнему в баре около стойки постоянно крутились девчонки, жаждущие познакомиться со мной.
Так что в редкие выходные дни мы с отцом ездили на рыбалки в Косалму, батя от счастья чуть не плакал, что может рыбачить дотемна и, переночевав, снова выйти на лед продолжить рыбалку. А у меня не возникало желание снять квартиру, потому что, сняв девушку, можно было спокойно уехать с ней на дачу в будние дни.
В апреле мне позвонил Незванцев и пригласил зайти в трест. Причины он мне не сказал, поэтому я был слегка встревожен, хотя больших грехов за собой не чувствовал. За прошедшее время Иосиф так меня натаскал в торговых хитростях, что мне просто не было нужды заниматься ерундой вроде недолива спиртного. Мы с ним очень неплохо понимали друг друга, притом оба не курили и практически не пили на работе. Единственные, кто сносил напарнику голову напрочь, были женщины.
Когда я зашел в кабинет заместителя директора, кроме Незванцева, там присутствовал и сам Лев Абрамович.
– Александр Юрьевич, – сообщил он торжественным тоном. – Мы тут посовещались и решили предложить вам новую должность.
Не успел я как следует вникнуть в эти слова, как он добавил:
– На летний период.
Видимо, он ожидал, что я начну спрашивать, что за работа, и когда я продолжил выжидательно смотреть на него, поморщился и продолжил говорить.
– Дело в том, что нам необходимо срочно решить вопрос с кандидатурой директора ресторана «Волна».
Тут до меня дошло, в чем дело. Ресторан «Волна» был двухэтажным деревянным строением на дебаркадере. Зимой он стоял в порту. А весной его буксировали в Кижи, где нужно было обслуживать туристов.
Задавив в себе кучу вопросов, я продолжил слушать Шмуленсона.
– Обсудив этот вопрос, мы не нашли никого, кто бы лучше всех подходил на данную должность.
Тут меня все-таки прорвало.