Атлант расправил плечи. Часть II

— Так все ваши расчеты основаны на том, что мисс Таггерт — добродетельная женщина, а не потаскушка, какой вы желаете ее представить.

— Да, именно так, — признал Феррис.

— И на том, что для меня это больше, чем обычная интрижка.

— Разумеется.

— Если бы она и я были подонками, какими вы хотите нас выставить, ваш шантаж не сработал бы.

— Вот именно.

— Если бы наши отношения носили непристойный характер, как вы хотите их представить, вы не смогли бы нанести нам вреда.

— Верно.

— Тогда мы остались бы недосягаемыми для вас.

— Разумеется.

Риарден обращался вовсе не к доктору Феррису. Он видел перед собой длинную вереницу людей, протянувшуюся со времен Платона до наших дней, чьим наследником и конечным продуктом явился некомпетентный маленький профессор с внешностью жигало и душой головореза.

— Однажды я уже предлагал вам возможность присоединиться к нам, — напомнил доктор Феррис. — Вы отказались. Теперь вы пожинаете плоды. Как может человек вашего ума думать, что можно победить, ведя честную игру, вот чего я не могу понять.

— Но если бы я к вам присоединился, — с прежним безразличием, словно беседуя с самим собой, продолжил Риарден, — что я мог бы украсть у Оррена Бойла?

— Черт возьми, в мире всегда хватало простаков, которых грабят!

— Таких, как мисс Таггерт? Как Кен Данаггер? Как Элисс Уайэтт? Как я?

— Таких, как тот, который поступает непрактично.

— Вы хотите сказать, что жить на Земле непрактично, не так ли?

Риарден не слышал, ответил ли ему доктор Феррис. Он больше вообще его не слушал. Он видел Оррена Бойла, его вытянутое лицо с поросячьими глазками, рыхлую физиономию мистера Моуэна, чей взгляд избегал всякого говорящего и лукаво уходил от любого решения. Он видел, как они, с неловкостью обезьяны, бездумно выполняющей заученные движения, пытаются произвести риарден-металл, не имея ни понятия, ни способностей для того, чтобы уяснить, что в экспериментальной лаборатории «Риарден Стил» на это ушло десять лет самоотверженного труда и преданного служения. Новое название — «Чудесный металл» — вполне подходит; это единственное имя, годящееся для того чуда, из которого родился сплав Риардена. Чудом в их глазах было все, чем мог стать он, продукт, который нельзя познать, но можно захватить, как камень или палку: «Можем ли мы оставить большинство в нужде, когда меньшинство утаивает от нас лучшие продукты и методы?»

«Если бы я не знал, что моя жизнь зависит только от моего разума и труда, — Риарден беззвучно обращался к веренице людей, протянувшейся через столетия, — если бы я не сделал своей высшей нравственной целью положить все физические и умственные способности на поддержание и улучшение собственной жизни, вам нечего было бы украсть у меня, нечем было бы поддержать свое существование. Вы оскорбляете меня не за мои грехи, а за мои добродетели. Вы сами называете их добродетелями, поскольку ваша жизнь зависит от них; они нужны вам, и вы не в состоянии разрушить мои достижения, вы можете завладеть ими только силой».

До Риардена донесся голос жигало от науки, разливавшегося соловьем.