— Друг тех, у кого нет друзей.
— Вы пришли, чтобы отдать мне это?
— Да.
— Хотите сказать, что выследили меня ночью на безлюдной дороге не для того, чтобы ограбить, а чтобы вручить мне слиток золота?
— Да.
— Почему?
— Когда ограбление случилось при свете дня, с разрешения закона, как это происходит сегодня, то любой акт реституции должен быть скрытным.
— Что заставило вас думать, что я приму подобный подарок?
— Это не подарок, мистер Риарден. Это ваши собственные деньги. Но я должен попросить вас об одной услуге. Это просьба, а не условие, потому что
— Почему?
— Просто я не хочу, чтобы это золото служило кому-либо, кроме вас. Иначе я нарушу клятву, которую принес много лет назад, как нарушаю все правила, установленные самим собой, разговаривая с вами.
— Что вы имеете в виду?
— Эти деньги я долго собирал для вас. Но я не намеревался видеться с вами или говорить об этом, хотел отдать их вам много позднее.
— Так почему же здесь и сейчас?
— Потому что не мог больше этого выносить.
— Выносить что?
— Я много повидал и думал, что уже смогу на все смотреть спокойно. Но когда у вас отобрали ваш металл, это было слишком даже для меня. Я знаю, в настоящий момент золота вам не нужно. Вам нужна справедливость, которую оно воплощает, и знание того, что есть еще люди, стремящиеся к справедливости.
Борясь с переполнявшими его эмоциями, замешательством и сомнениями, Риарден пытался рассмотреть лицо незнакомца, ища ключ, который помог бы ему понять происходящее. Но лицо оставалось бесстрастным, не изменившись даже при разговоре, словно человек давно утратил способность чувствовать, и его черты навеки застыли. Содрогнувшись, Риарден вдруг осознал, что ему показалось, будто перед ним не человек, а карающий ангел.
— Зачем вам это? — спросил он. — Что я для вас значу?
— Много больше, чем вы можете подозревать. И еще у меня есть друг, для которого вы значите гораздо больше, чем вам кажется. Он все бы отдал, чтобы стоять сейчас рядом с вами. Но он не смог придти. Поэтому вместо него пришел я.