— Об этом лучше даже не думать, — спокойно посоветовал Брент.
— Я ничего не сказал!
— О чем тебе, Билл, говорил Дик Хортон, прежде чем уйти? — слишком уж невинным тоном, как о чем-то постороннем, спросил главный механик. — Случайно, не о сломанной системе вентиляции туннеля? Он не говорил, что туннель теперь небезопасен даже для дизелей?
— Зачем вы об этом вспомнили? — прошипел Митчем. — Я ничего не говорил! — Дик Хортон, главный инженер отделения, ушел через три дня после его назначения.
— Так, просто вспомнил, — с тем же невинным видом ответил главный механик.
— Послушай, Дэйв, — произнес Билл Брент, зная, что Митчем протянет еще целый час, но не предложит ничего путного. — Ты же прекрасно понимаешь, что мы можем сделать только одно: задержать
— На сколько часов она опоздает?
Брент пожал плечами.
— На двенадцать… или восемнадцать, кто знает?
— Восемнадцать часов для
— Ничего из того, что с нами происходит теперь, прежде не случалось, — устало констатировал опытный Брент.
— Но в Нью-Йорке нами будут недовольны! Во всем обвинят нас!
Брент снова пожал плечами. Месяц назад он счел бы такую несправедливость вопиющей, сегодня он стал мудрее.
— Думаю… — жалко протянул Митчем, — думаю, нам больше ничего не остается.
— Больше ничего, Дэйв.
— Господи! Почему все это случилось
— А кто такой Джон Голт?
Только в половине третьего ночи
— Ну, и что? Для чего нас здесь оставили? — вскричал он и вызвал звонком проводника.
Как только движение возобновилось, его страх улетучился и обратился в гнев. Чалмерс чувствовал себя обманутым, как будто его просто так, шутки ради, заставили перепугаться. Его компаньоны по-прежнему сутулились за столиками в салоне, слишком перенервничав, чтобы заснуть.