По середине стола красовался позолоченный деревянный крестьянский башмак, наполненный цветками ноготков, кистями винограда и морковью. Свечи были вставлены в тыквы с вырезанными на них улыбающимися рожицами, а по скатерти рассыпались изюм, орехи и конфеты.
На обед в День благодарения собрались Риарден, его жена, мать и брат.
— Сегодня вечер, когда мы благодарим Создателя за его благословение, — произнесла мать Риардена. — Господь был добр к нам. У некоторых людей сегодня нет еды, а у иных и дома нет, и очень многие в стране остались без работы. Посмотришь на город, и жутко делается. Да вот, совсем недавно, на прошлой неделе, кого бы вы думали, я встретила? Люси Джадсон-Генри, помните Люси Джадсон? Жила в Миннесоте в соседнем доме с нами, когда тебе было двадцать лет. У нее был мальчик твоих лет. Я потеряла связь с Люси лет двадцать тому назад, когда они переехали в Нью-Йорк. Так меня просто ужас охватил, когда я увидела, во что она превратилась: беззубая старая ведьма, в мужском пальто, просит подаяния на углу. И я подумала, что и со мной такое могло бы случиться, если бы не милость Господня.
— Ну что ж, если полагается возносить благодарности, — весело произнесла Лилиан, — я думаю, мы не должны позабыть про Гертруду, новую повариху. Она — настоящий художник.
— Я в этом смысле старомоден, — вставил Филипп. — И хочу поблагодарить самую лучшую на свете мать.
— Кстати, — сказала мать Риардена, — мы должны поблагодарить Лилиан за этот обед и за те труды, что она приложила, дабы сделать его таким красивым. Она несколько часов украшала стол. Он такой затейливый и необычный.
— Это все деревянный башмак, — заметил Филипп, наклонив голову, он придирчиво и с одобрением рассматривал вазу. — Удачная находка. У всех есть свечи, столовое серебро и барахло, которое дорого стоит, а этот башмак нужно было придумать.
Риарден не сказал ничего. Свет свечей обрисовал его лицо, словно старинный портрет, который не выражал ничего, кроме безразличной вежливости.
— Ты не прикоснулся к вину, — сказала мать, посмотрев на него. — Я думаю, ты должен предложить тост с благодарностью людям этой страны, которые так много тебе дали.
— Генри не в том настроении, мама, — ответила Лилиан. — Боюсь, День благодарения — праздник только для тех, у кого совесть чиста.
Она подняла бокал, но остановилась на полпути и спросила:
— Ты собираешься сделать какое-нибудь заявление на завтрашнем процессе, Генри?
— Собираюсь.
Она поставила бокал на стол.
— Что именно ты собираешься сказать?
— Завтра услышишь.
— Не воображаешь ли ты, что сможешь легко отделаться?
— Я не знаю, что ты имеешь в виду, говоря «отделаться».
— Ты понимаешь, что против тебя выдвинуто серьезное обвинение?
— Понимаю.