На партийном собрании вместо заболевшего Пономаренко парторгом избран новый гидролог Александр Легеньков.
Легеньков, так же как и второй гидролог Булавкин, – недавний выпускник Высшего арктического училища, но оба они уже успели хорошо познакомиться с Арктикой, с которой теперь связана вся их жизнь.
Сухощавый черноволосый подвижный Легеньков с живыми, бегающими глазами на узком бледном лице – полная противоположность своему напарнику, широкоплечему спокойному блондину Булавкину. Один говорит торопливой скороговоркой, другой – медленно, чуть растягивая слова. Они совсем разные люди, но их роднит страстная любовь к своей специальности.
Сейчас вместе с Шамонтьевым и Пономаренко они часами не выходят из гидрологических палаток, знакомясь с непривычными условиями работы в ледовом лагере.
А на камбузе Иван Максимович Шариков, наш славный кок-метеоролог, передаёт бразды правления Александру Ефимову, так как с завтрашнего дня он возвращается к науке и будет выполнять обязанности аэролога вместо улетевшего на Большую землю Платона Пославского. Последний оказался в числе тех, кому пришлось по состоянию здоровья проститься с нашей льдиной.
– Да, братец ты мой, – наставительно говорит Шариков, – хотя ты и повар первой руки, наш камбуз – это тебе не ленинградский ресторан «Универсаль», у нас фирма посолидней.
Ефимов внимательно слушает Шарикова, стараясь не упустить ни единого слова. Ему всё внове. Но скоро он посвящается во все таинства полярной кулинарии. Он уже знает, что замёрзшую картошку надо варить неоттаявшей, бросая в кипяток: и витамин С сохранится, и шкуру легко счищать; а вот мясо надо сперва оттаивать и только затем жарить; что хлеб отогревать положено на водяной бане, что Комаров любит «мясцо попостнее», а Курко обожает супные «мослы», что Бабенко неравнодушен к сырому луку, а Канаки – любитель поджаренных пельменей.
– В общем, действуй, – заканчивает Иван Максимович. – И, главное, если кто ворчать будет, не обижайся.
Он торжественно вручает Ефимову белый поварской колпак, фартук и, весело подмигнув, уходит прямо на аэрологическую площадку, где его с нетерпением дожидается Канаки.
Среди коротковолновиков-радиолюбителей объявлен конкурс: тот, кто первым установит радиосвязь с дрейфующими станциями «Северный полюс – 3» и «Северный полюс – 4», и те, кто дадут наибольшее количество двухсторонних связей с нами, будут награждены призами и дипломами. Радиолюбители знают, как увлекательна эта работа, сколько волнений и переживаний доставляют минуты, когда удаётся услышать свой позывной от далёкого, ещё незнакомого корреспондента. Заглянув в радиорубку, теперь часто видишь сквозь клубы папиросного дыма Константина Курко и Лёню Разбаша, склонившихся над расчётами.
Тридцать первого октября в эфир впервые понеслись радиосигналы нашей дрейфующей станции:
«Всем, всем… Я – «УПОЛ-3», я «УПОЛ-3»… Кто меня слышит, прошу ответить».
Почти 16 лет назад с Северного полюса зазвучал этот позывной четвёрки папанинцев, знаменитый «УПОЛ».
И вот снова коротковолновики всего мира услышали голос советских радистов с Северного полюса.
В рубке наступило напряжённое молчание. Наконец в телефоне зазвучали тонкие звуки морзянки. Лёня Разбаш весь превратился в слух.
– Это из Иванова, – произнёс он через несколько минут и быстро отстучал ключом: «Вас слышу. Ваша связь – первая».
Начало нового месяца мы встречаем в разгаре строительных работ. Уже три домика собраны и перенесены в лагерь. Их будущие хозяева заняты внутренней отделкой: прилаживают полки, монтируют двухъярусные койки, спеша приблизить минуту переселения. Яцун и я тоже хотим к празднику перебраться на новую квартиру и трудимся не покладая рук. Работаем мы пока вдвоём, так как Саша Ефимов, третий житель будущего дома, помочь нам не может: он с утра до вечера занят на камбузе.
Перед тем как начать конопатить щели, Яцун притащил авиационную лампу подогрева, разжёг, и через несколько секунд в домике уже нечем дышать. Но промёрзшие стены надо предварительно хорошенько прогреть. От жары трудно даже сидеть, и мы полулежим на полу, наблюдая, как отступает вниз по стенам влага. Наконец домик основательно просушен, и можно приниматься за дальнейшую работу.