А в воздухе запахло побоищем и небо, раскачиваясь и хлюпая тучами, затянуло свою длинную-длинную песню, которая мучила юных путешественниц всю дорогу туда и обратно, не прерываясь ни на секунду, рассказывая былину за былиной: «А Добрыня своей матушки не слушался. Как он едет далече во чисто поле, на тую на гору Сорочинскую, потоптал он младых змеенышей, ай выручил он полонов да русских…»
Девчушки всё шли и шли, подгоняемые вороном. Вскоре сказочное Заболотье подмяло под себя папоротники и захлюпало под ногами болотцами, мягкими кочками, замелькало коряжистыми деревьями, заморгало глазами Болотников, ждущих с нетерпением, когда путницы оступятся и увязнут в зеленой жиже.
– Не глазейте по сторонам! – советовал подружкам Тимоша.
И сестры не глазели. Вдруг они услышали детский плач. Плач нарастал, превращался в истерический рев и вопли. Девушки переглянулись и поспешили на помощь к дитяти – совсем в другую сторону, налево. И тут кочки закончились. Дитя ревело всё жалостней, но нянек и несчастную сиротинушку разделяло болото, похожее на озеро. Глаза Болотников в воде хищно поблескивали. Сахалинки ни за что бы не догадались, что мохнатые кучи, еле-еле выступающие из воды (то ли пни, а то ли кочки) – это одни из самых нехороших водяных духов, которые жаждут новых утопленниц, дабы превратить их в Русалок. А малыш на другом берегу захлебывался от плача.
– Надо плыть! – решила Алиса.
– Не надо! – каркнула птица.
– Пусть ревет, – повела носом Дина. – Пойдемте отсюда.
– Вы оба бесчувственные остолопы! – сделала вывод семиклассница, передала рюкзак третьекласснице и прыгнула в воду.
Она попробовала плыть, но у нее не получилось. Кочки-Болотники подкрались поближе к жертве и стали ждать. Девочка тонула, махала руками и захлебывалась. Дитя перестало плакать, будто замерло, ожидая, что будет дальше. Ворон спохватился и сел на склонившуюся над водой тонкую осинку. Динка догадалась, наклонила дерево еще ниже, прямо на голову сестры:
– Хватайся, дура! – закричала она.
И дура, не будь дурой, ухватилась. Вылезла кое-как. Мокрая, зеленая, в тине.
– Русалка чистой воды! – обошел ее со всех сторон ворон.
Болотники разочарованно расползлись по своим местам-засадам. Детский плач возобновился с новой силой, но уже зловеще и угрожающе. Сестры поежились.
– Бежим! – крикнула младшенькая.
И они побежали. Плач, казалось, поскакал за ними следом. Он возникал то слева, то справа, то сзади, а потом и вовсе прочно засел впереди. И всё это вкупе с тем, что небо продолжало бубнить свои былины.
– Жуть! – твердили сестренки.
Но надо было спешить туда, куда указывал черный пернатый друг. Вдруг плач закончился, и девочки чуть не споткнулись о сидящего во мху голенького малыша. Он агукал, улыбался и жевал траву-мураву.
– Какой милый! – воскликнула Алиса.
Диана наклонилась над карапузом, понюхала его и отшатнулась:
– Пусть сидит, уходим! – она потянула Алису подальше от малыша.