Таинственный Рыцарь

— Я готов драться с тобой, трусом Эйрисом или любым чемпионом, которого ты назовёшь!

Вместо этого, люди Лорда Бладрейвена окружили юношу, стянули с коня и заковали в золотые оковы. Знамя, которое он нёс, бросили в грязь и подожгли. Оно горело долго, и поднимавшиеся от него клубы дыма были видны за много лиг вокруг.

Лишь одно кровопролитие произошло в тот день, когда человек Лорда Вирвела принялся хвастать, что он был одним из глаз Кровавого Ворона и скоро будет награждён.

— Ещё до смены луны, я буду трахать шлюх и пить красное Дорнийское, — видимо, пытался сказать он, но в этот момент один из рыцарей Лорда Костейна перерезал ему горло.

— Выпей-ка это, — сказал он, наблюдая как человек Вирвела захлёбывается собственной кровью. — Хоть и не дорнийское, но тоже красное.

Остальные же печальной, безмолвной колонной прошли через ворота Белостенного Замка, побросали оружие в сверкающую кучу, преклонили колено и остались ждать приговора Кровавого Ворона. Дунк вышел вместе со всеми, в компании Сира Кайла Кота и Глендона Болла. Они хотели, чтобы и Сир Мейнард присоединился к ним, но Пламм за ночь успел куда — то испариться.

Поздним вечером Сир Роланд Крэйкхолл из Королевской Гвардии разыскал Дунка среди остальных пленников.

— Сир Дункан. Где в семи преисподних вы прятались? Лорд Риверс спрашивает о вас часами. Пройдёмте со мной, если вас не затруднит.

Дунк пошёл за ним следом. Длинный плащ Крэйкхолла, белый, как лунный свет или снег, хлопал за его спиной при каждом порыве ветра. Его вид заставил Дунка вспомнить о словах, произнесённых Скрипачом на крыше: "Я грезил. Вы, весь в белом с головы до ног, а длинный белый плащ струился с этих широких плеч".

Дунк фыркнул: "Айя, а ещё ты грезил, что дракон вылупится из каменного яйца. Одно столь же вероятно, как второе".

Шатёр Десницы стоял в полумиле от замка, в тени раскидистых вязов. Дюжина коров щипала травку по соседству. "Короли возносятся и падают, — подумал Дунк, — А коровы и народ продолжают заниматься своими делами". Так, бывало, говаривал старик.

— Что с ними будет? — спросил он Сира Роланда, когда они прошли мимо сидящей на траве группы пленников.

— Отправятся на суд в Королевскую Гавань. Рыцари и ратники должны легко отделаться, они ведь лишь следовали за своими лордами.

— А лорды?

— Некоторых помилуют, если они скажут всё, что знают и отдадут сына или дочь в залог будущей верности. Хуже придётся тем, кто был помилован после Краснотравного Поля — их бросят в тюрьму или лишат имущества. Самые злостные потеряют головы.

Подходя к шатру, Дунк увидел, что Кровавый Ворон уже положил этому начало, вход обрамляли насаженные на копья головы Гормона Пика и Тома Хеддля, а их щиты были выставлены под ними."Три замка, чёрные на оранжевом. Человек, который убил Роджера Пеннитри".

Даже после смерти глаза Лорда Гормона смотрели сурово и твёрдо. Дунк подошёл и закрыл их.

— Зачем вы это сделали? — спросил один из стражников. — Они все равно скоро достанутся воронью.

— Я задолжал ему это.

Если бы Роджер не погиб в тот день, старик никогда не взглянул дважды на Дунка, гнавшегося за свиньёй по улицам Королевской Гавани. "Все началось с того, что один старый мёртвый король дал меч одному сыну, а не другому, и теперь я стою здесь, а бедный Роджер лежит в могиле".