Путь

Анна стояла и смотрела на меня с изумлением. Даже перестала плакать. Руки её то сжимались в кулаки, то разжимались. Она открывала рот, делала глубокие вдохи, будто хотела что-то сказать мне и продолжала молчать. – Мне нет смысла вам врать, потому что я знаю ваш приговор и могу быть с вами честным.

– Нет. Палач не может быть честным. Ты по уши в грязи и крови. Ты не человек! Ты зверь. Без души и чувств! Тебя ненавидят и боятся все! Ты хочешь сломать меня. Но у тебя ничего не получится! – Анна перешла на крик, дикий крик. У меня звенело в ушах. Но я был спокоен, потому что знал, она кричит не для меня, а для себя. Она держится за свои убеждения. И будет держаться ещё долго.

– Я бы мог помочь вам, Анна. Но вы опять перекладываете свою вину на других. А ведь я ни в чем не виноват, я просто воспитываю вас. И мне очень жаль, что такая красивая женщина должна погибнуть из-за прихотей и похотей взрослого мужчины.

– Не хочу вас слушать! – она закрыла руками уши и упала на кровать, её тело снова начало содрогаться от рыданий.

Я встал и медленно подошёл к ней, бесшумно. Наклонился к самому уху и прошептал:

– Вам придется слушать меня. Вы никогда не забудете моих слов. Потому что я говорю правду. Льен предал вас. Если бы вы были настолько дороги ему, то он сумел бы от вас отказаться.

Анна вздрогнула и замерла. Я чувствовал, как по её телу разливается страх и парализует её. Она знала, прекрасно знала, что будет дальше и боялась.

– Доброй ночи, Анна. И постарайтесь дальше думать о себе, а не о Льене.

Я отошёл от её кровати и вышел. Пусть помучается немного. Подумает. Раз она так сильно привязана к командиру, раз считает его самым благородным и лучшим мужчиной, то пусть посмотрит на ситуацию с другой стороны. Все они, военные, воспитаны в духе товарищества и братства. Они дорожат своими друзьями и никогда не дадут им погибнуть или пострадать, заслонят своей грудью. А Льен так просто сдался, не защитил её. Так много ли стоит эта их любовь? Я видел, как мужчины и женщины отказывались от своих любимых только чтобы остаться в живых. Они своими руками на моих глазах убивали их, обливаясь слезами. Они слабы. А любовь делает их ещё более слабыми.

Мне захотелось вымыться после разговора с этой женщиной. Я представлял себе, как они жили с Льеном, ведь многое я видел своими глазами, и мне становилось противно. Пока я вел их вчера к башням, Анна постоянно плакала. Мокрое красное лицо, грязная одежда после взрыва. Не платье, красивое и аккуратное, а полупрозрачная ночная рубашка, сквозь которую видно практически всё тело. Льен променял товарищей на эту женщину. Слабую. Глупую. Так бы и придушил их обоих своими руками, но мне неприятна была сама мысль о прикосновении к ним. Хватит и того, что мне пришлось вести эту женщину, держа за шею, через весь город.

– Уберите всё лишнее из камеры и не давайте ей еды в ближайшие сутки, – скомандовал я солдатам у камеры.

Они кивнули и быстро начали выполнять приказания. Уходя я видел, как из камеры вынесли всю мебель и снова заперли. Вернувшись к Судье, я застал его сидящим напротив камеры Льена. Оба молчали.

– А, это ты… – Судья даже не посмотрел на меня. – Ну как там твоя подопечная?

– Отлично. Я оставил её отдохнуть и подумать. Думаю, завтра она будет сговорчивее и начнет понимать, что происходит на самом деле. И посмотрит на командира Льена иначе.

– Что вы с ней сделали? – Льен подорвался к решетке, но остановился, не доходя до неё.

– Ничего. Мы просто поговорили. Я немного объяснил ей, как устроен мир и что такое эта ваша любовь.

– Только попробуйте сделать с ней что-нибудь!

– Вы хотите нас запугать? – Судья засмеялся. – Вы полностью в нашей власти. И мы хотим предложить вам сделку. Откажитесь от этой женщины и вообще от притязаний на постоянную любовницу и сожительство. Не подрывайте устои нашего общества. И возможно, тогда мы простим вас, оставим в живых и даже позволим занимать не последнюю должность в армии.

– А что будет с Анной?

– Её судьба не должна больше вас волновать. Теперь каждый отвечает сам за себя. У вас сутки на принятие решения. По истечении этого времени, у Палача будут развязаны руки, а вы всю жизнь будете страдать из-за мыслей о том, как мучительно умирала ваша возлюбленная, – Судья встал и направился к выходу.