Путь

– Звери! Изверги! Вы не люди, раз творите такое!

– Мы просто защищаем наш мир. И вас. От вас самих, – я смотрел на Льена, на его метания по камере, на отчаяние в глазах и мне стало его жалко. Как можно вот так подставить себя из-за простой женщины, пусть даже и красивой. Почему он не хочет успокоиться и принять наши условия? Такой подрывник нужен нашей армии. Но его слабость слишком велика. Судья вышел, и мы остались в тюрьме одни.

4.

– Палач… У тебя ведь есть имя? – тихо спросил Льен.

– У любого человека есть имя.

– Назови его, – Льен сидел спиной ко мне уже с полчаса и не шевелился, я наблюдал.

– Его знают только те, кто отдает мне приказы.

– Это глупо. Ты не вещь и не игрушка. Почему ты не думаешь своей головой, почему не хочешь быть просто человеком?

– Тебя растили как подрывника. Твою женщину – как архивариуса. Меня – как Палача. Вот и всё. Если я захочу, чтобы кто-то ещё, кроме Совета, знал моё имя, я его назову его. Но тебе не собираюсь говорить. Мне жаль тебя, Льен. Ты выглядишь как побитый пёс. Ты слаб.

– А ты разве нет? Только слабый может издеваться над женщинами, над чувствами. Любовь это то, что никто не может контролировать. Нельзя заставить человека любить и нельзя заставить его разлюбить.

– Можно, Льен. Ты просто не видел, как женщины убивают своих любимых мужчин и наоборот. Только лишь ради того, чтобы сохранить свои жизни. Никто ещё не сделал выбор в пользу другого. И не думай, что вы с Анной исключения, – мне ужасно не хотелось с ним говорить. Я вдруг почувствовал тяжесть в плечах и руках, мне хотелось спать.

– Если ты когда-нибудь окажешься на моем месте, а ты там точно окажешься, – вспомни мои слова. Каждый, кто любит, готов на самую невероятную жертву. И мужчина готов принять смерть даже от рук любимой, ради того, чтобы она осталась жить. Самопожертвование это называется. У животных так же. А мы – люди. И мы умеем чувствовать. Поэтому я знаю, что Анна готова погибнуть за меня так же, как и я за неё.

– Я никогда не окажусь на твоём месте.

– Посмотрим, Палач…

Он решил играть в мои же игры? С ним будет разобраться сложнее, чем я думал. Мне нужно продумать всё получше. Но сначала – отдохнуть. Не понимаю, что происходит со мной, но я чувствую полное бессилие. А поэтому молча встаю и ухожу, оставив стул посреди коридора. Разговор продолжим завтра. Я поднимаюсь на лифте на самый верхний этаж и выхожу на крышу. Здесь довольно прохладно и ветрено, хоть и солнечно. Сбрасываю накидку и стою в одной рубашке. Ветер обдувает меня со всех сторон и, закрыв глаза, я чувствую, будто лечу. Мне нужны силы. Раскидываю руки в стороны и пытаюсь переместить хоть что-нибудь в этот мир из другого. Я должен с этим справиться, иначе грош мне цена. Капля воды падает мне на лицо – открываю глаза – это дождь! У меня получилось переместить сюда капли дождя! Потрясающе! Значит, всё верно, чем старше я становлюсь, тем больше сил у меня появляется. Но это слишком энергозатратно, во мне чересчур много тяжелых мыслей, чтобы научиться сосредотачиваться, как следует. Моё лицо и рубашка, мокрые от дождя, в ушах шумит, руки немеют, и в глазах становится темно. Я так слаб. Опускаю руки, сажусь на крышу и растираю ладони. Вместо того чтобы заниматься пытками и ловлей преступников, мне стоило бы заняться собой и своими способностями. Это гораздо интереснее и полезнее. Не хочу больше разговаривать с этими двумя, Льеном и Анной. Завтра же сообщу об этом Судье и подумаю о том, чтобы отказаться от должности Палача. Я вдруг понял, что больше не хочу выполнять эту работу. Она слишком грязная и тяжелая. Мне уже достаточно много лет и страшно представить, что впереди ещё тысячи кровавых будней.

Я вспомнил забрызганную кровью накидку, ужас в глазах расступившихся военных на улицах моего любимого белого города. А что, если придётся убить каждого из них? Вдруг всё, что я делаю, лишено смысла? За последние полгода мы обнаружили десять таких же пар как Льен и его женщина, это уже становится похожим на эпидемию. Люди знают о последствиях и всё равно идут на преступление. Может быть, стоит сделать казни показными, чтобы все видели, что их ждет? Своими глазами увидели разрушительную силу любви? Я чувствовал, как что-то внутри у меня надламывается, трещит по швам. От чего я стал жалеть Льена?

Порыв ветра подхватил мою накидку и сбросил её с крыши. И как мне теперь возвращаться домой? Придётся снова использовать перемещение. Ну что ж… Я сжал левую руку и через секунду оказался в своей комнате. Рука болела, глаза снова жгло. Сбросив одежду на пол, я прошёл в душ, потому что чувствовал необходимость смыть с себя всё – тяжелые мысли, неприятные воспоминания. Под теплыми струями воды мне стало гораздо легче, хоть я и не понимал до конца, что со мной происходит. Во мне нет злости по отношению к людям, только жалость. Но я творю страшные вещи, издеваюсь над людьми, мучаю и убиваю их. Сколько уже лет? Сто… Нет, больше. Почему только сейчас я понял, что меняю свой облик как оборотень? Никому не показываю своё нутро. Я вышел из-под душа и посмотрел на себя в зеркало. Я не злой человек, я не убийца, хотя мне нравилось то, что я делаю, всегда. Мне нравится моя сила, власть. Но я больше не могу видеть страх в глазах людей, несмотря на то, что пару часов назад упивался ужасом этой маленькой женщины, Анны. У меня будто раздвоение личностей.

В комнате хлопнула дверь.

– Рей! – голос Судьи. Я вышел к нему прямо так, мокрый и голый. – Что с тобой случилось? Твоя накидка упала с высоты прямо в сад и перепугала всех до смерти! – тут он обратил внимания на мой вид и бросил мне накидку с брезгливостью, – прикройся.

– Я был на крыше. Накидку сдуло ветром, – я не стал надевать накидку, так и держал её в руках. – Я больше не хочу быть Палачом. С меня хватит всего этого.