— Давай, — сказал он улыбнувшись.
— Спасибо тебе за это чудесное время, Билл. Спасибо за самый чудный день в моей жизни, который я провела с тех пор, как повзрослела. Спасибо, что пригласил меня.
Билл поцеловал ее.
— Этот день и для меня был чудесный, Рози. Прошли долгие годы с тех пор, как я чувствовал себя таким счастливым. Давай прогуляемся.
На этот раз, держась за руки, они пошли вдоль берега на юг. Он повел ее по другой тропинке наверх, на цветущий луг, который выглядел так, словно его никто не касался много лет. Полуденное солнце освещало его, и бабочки бесцельно порхали в тимофеевке. Жужжали пчелы, а слева от них без устали долбил дерево дятел. Билл показывал ей цветы, называя большинство из них. Рози заметила гроздья грибков у основания дуба, стоявшего на опушке, и сказала, что это поганки, но не очень опасные, потому что они горькие на вкус. А вот теми ядовитыми грибами, у которых нет горького привкуса, неопытный человек может отравиться и умереть.
К тому времени когда они вернулись к месту пикника, приехали студенты, про которых говорил Билл, — полный автобус. Они были милые, но очень шумели, таскали набитые пивом сумки в тень, а потом натягивали сетку для волейбола. Парень лет девятнадцати носил на руках свою подружку в шортах цвета хаки и лифчике «бикини». Когда он перешел на рысь, она стала радостно кричать и колотить кулачками по его коротко остриженному затылку. Глядя на них, Рози стала опасаться, не донесутся ли вопли девчонки до лисицы на ее лужайке, и решила, что донесутся. Она зримо представила, как, накрыв мехом спящих, насосавшихся молока лисят, она лежит там с поднятыми ушами, настороженными, умными глазами, быть может, чересчур яркими от приступа бешенства.
Псов бешенство валит быстро, но самки могут долго носить его в себе, вспомнила Рози, а потом на ум пришли поганки, которые заметила на опушке, растущие в тени, где было сыро. Паучьи поганки — называла их мать, показывая их Рози как-то летом. Название, наверное, было не очень правильным, Рози никогда не встречала его ни в одной книжке о растениях. Она не могла забыть их отвратительный вид: бледную и блестящую плоть, усеянную темными пятнышками, действительно напоминающую пауков, если обладаешь хорошим воображением… А у нее оно было хорошим.
Самки могут носить в себе бешенство долго, снова подумала она. Псов оно валит быстро, но…
— Рози? Ты озябла?
Она взглянула на него, не понимая, о чем это он.
— Ты вся дрожишь.
— Нет, не озябла. — Она посмотрела на ребят, в упор не замечавших ее и Билла, потому что для них они были пожилыми людьми, и снова взглянула на него. — Однако, наверное, уже пора возвращаться.
— Пора, — кивнул он.
5
Машин на обратном пути было много и стало еще больше, как только они свернули на аэропортовское шоссе. Скорость сразу упала, но они ни разу не остановились, попав в пробку. Билл направлял свой «харлей» в любую щелочку, и Рози чувствовала себя на летающем драконе. Но он не лихачил, и она ни разу не испугалась, даже когда он выехал на осевую линию между рядами, минуя трейлеры на противоположной стороне трассы, выстроившиеся, как терпеливые мастодонты, в ожидании поворота на загородное шоссе. К тому времени, как они начали проезжать мимо знаков с надписями «Водные аттракционы», «Аквариум», «Наб. Эттинджерс и Парк Чудес», Рози была рада, что они возвращаются. Она успеет вовремя на свое место в будке с майками, и это хорошо. Она познакомит Билла со своими подругами, что даже еще лучше. Она не сомневалась, что он понравится им. Проезжая под ярким розовым плакатом, гласившим: «Окунись в лето с Дочерьми и Сестрами!», Рози ощутила всплеск радости, который она вспомнит позже в этот долгий-долгий день.
Теперь ей стала видна прибрежная полоса на фоне неба со всеми ее изгибами, деревьями и инженерными сооружениями, оттуда послышались крики и смех. Она на мгновение крепче стиснула Билла и рассмеялась. Все будет хорошо, подумала она и, вспомнив — лишь на какую-то долю секунды — настороженный взгляд лисицы, прогнала его прочь, как на свадьбе отгоняют непрошеную мысль о смерти.
6
Пока Билл Стэйнер с Рози выезжали на своем мотоцикле из города на пикник, Норман Дэниэльс заводил краденую машину на обширную парковочную площадку близ Пресс-стрит. Эта площадка находилась в пяти кварталах от набережной Эттинджерс и обслуживала с полдюжины аттракционов у озера — Парк Чудес, Аквариум, детский троллейбус, магазинчики и рестораны. Была парковка и поближе ко всем этим привлекательным местечкам, но Норману не хотелось подбираться ближе. У него могла возникнуть необходимость покинуть это место не мешкая, и ему не хотелось очутиться зажатым в уличной пробке, что вполне вероятно.
Без четверти десять утра в субботу передняя часть парковочной площадки на Пресс-стрит была почти пустой — не слишком хорошо для человека, желавшего оставаться в тени, но в секции «От дня до недели» было полно машин, в основном принадлежавших пассажирам парома, болтавшимся где-то на однодневных экскурсиях или в уик-энд на рыбалке. Норман завел «форд-темпо» в свободное место между «виннебаго» с номером Юты и огромным «роуд-кингом» из Массачусетса. «Темпо» целиком скрылся за этими махинами, что вполне устраивало Нормана.
Он вылез из машины, достал с сиденья свою новую кожаную куртку и надел ее. Из одного кармана он вытащил солнцезащитные очки — не те, что носил вчера, — и тоже надел их. Потом он подошел к багажнику машины, огляделся, удостоверившись, что никто не смотрит на него, и открыл его. Он достал оттуда складную инвалидную коляску и разложил ее.
ebooksa