Роза Марена

— Ну, вот ты, — охотно подсказал он.

Она довольно рассмеялась.

— Спасибо. Но ты понимаешь, что я имею в виду.

— Не-а, просто глазею, но, если я мешаю или если это частная пирушка, я всегда могу убраться.

— Нет-нет! — сказала она, испугавшись одной мысли об этом. Как Норман и предполагал. — Оставайся. Будь как дома. Веселись. Принести тебе что-нибудь поесть? Я с удовольствием. Печенье? Может, горячую сосиску?

— Нет, спасибо, — сказал Норман. — Я разбился на мотоцикле… Давно. Так и попал в эту паршивую коляску. — Сучка сочувственно закивала. За какую-то минуту он мог бы заставить ее завыть волчицей на луну, если бы у него не было другого, более важного дела. — С тех пор у меня как-то пропал аппетит. — Он застенчиво ухмыльнулся ей. — Но я наслаждаюсь жизнью, ей-богу!

Она рассмеялась.

— Ну и отлично! Удачного тебе дня.

— Тебе того же, только в двойном размере. И тебе удачи, сынок.

— Ладно, — не очень любезно отреагировал малец и глянул на Нормана враждебными глазками. С вишневым сиропом на пухлых щеках, он мог бы быть приветливее. Норман пережил мгновение настоящей паники, его охватило чувство, что мальчишка заглядывает ему внутрь и видит там настоящего Нормана, прячущегося в выбритой башке и утыканной молниями куртке Хампа Питерсона. Он сказал себе, что это обыкновенный синдром преследования, не больше и не меньше. В конце концов, он был сейчас лазутчиком в стане врага, и бояться преследований в таких обстоятельствах — нормальное дело, но тем не менее быстро покатил прочь.

Он думал, что почувствует себя лучше, как только очутится подальше от малыша с его враждебными глазками, но не вышло. Его краткий приступ оптимизма сменился зудящим беспокойством. Приближалось время полуденного ленча, минут через пятнадцать все станут усаживаться за столики, а ее по-прежнему нигде не было видно. Некоторые женщины еще не появились, видимо, катались на аттракционе с горками. Возможно, Роза была среди них, но он полагал, что это маловероятно. Роза была смирной девкой, такие аттракционы ее не привлекали.

Да, ты прав, но… может быть, она изменилась, шепнул голосок внутри. Он начал было говорить что-то еще, но Норман грубо заткнул ему хайло, прежде чем тот успел вымолвить еще хоть слово. Он не желал слушать эту чушь, хотя и понимал: что-то в Розе должно было измениться, а не то она по-прежнему сидела бы дома, гладила его рубашки по средам и ничего бы не случилось. Мысль о том, что Роза изменилась настолько, чтобы выйти из дома с его кредиткой ATM, вновь завладела его мозгом, вошла в него таким грызущим, глодающим хорьком, что он едва это вынес. Память о том, что произошло, давила ему грудь, словно двухпудовая гиря.

«Держи себя в руках, — мысленно приказал он себе. — Вот что ты должен делать. Думай об этом, как о дежурстве, как о работе, которую ты выполнял тысячи раз раньше. Если сможешь думать об этом именно так, все будет отлично. Знаешь что, Норми: забудь, что ты ищешь Розу. Ты ищешь уголовную стерву. Забудь, что это Роза, пока не увидишь ее в натуре».

Он попытался. Помогало то, что все шло примерно так, как он и предполагал: Хампа Питерсона приняли как вполне закономерного участника всей честной компании. Две лесбиянки в майках с подвернутыми рукавами, чтобы выставить напоказ жирные предплечья, быстренько включили его в свои игрища с летающей тарелкой Фрисби, а женщина постарше, с седыми волосами на макушке и отвратительными варикозными венами на ногах принесла ему стаканчик йогурта, поскольку, сказала она, ему, прикованному к этому креслу, наверняка жарко и неудобно. Хамп сердечно поблагодарил ее и сказал, что да, он и впрямь немного запарился. А вот тебе уже ничто не поможет, подумал он, когда седая женщина пошла прочь. Ничего удивительного, что она шьется с этими лесбийскими принцессами — она не смогла бы раздобыть себе мужика, даже если бы вывернулась наизнанку. Впрочем, йогурт оказался вкусным, прохладным, и он выпил его с удовольствием.

Вся штука заключалась в том, чтобы не оставаться слишком долго на одном месте. Он передвигался от зоны пикников к площадке для игры в подковы, где два дурака играли на пару с двумя дурами. Норману казалось, что они могли бы играть так вечно. Он проехал мимо поварского навеса, где первые гамбургеры уже снимались с гриля, а картошка и салат раскладывались по сервировочным тарелкам. В конце концов он покатил к подъездным аллейкам, низко опустив голову и бросая быстрые незаметные взгляды на женщин, направлявшихся к столикам. Некоторые толкали перед собой коляски, другие тащили под мышками грошовые призы. Розы среди них не было.

Казалось, ее не было нигде.

7

Норман был слишком занят поисками Розы, чтобы видеть, как чернокожая женщина, заметившая его раньше, снова обратила на него внимание. Женщина была огромной и немного напоминала Уильяма Перри по прозвищу «Холодильник».

Джерт стояла на игровой площадке, раскачивая маленького мальчика на качелях. Вдруг она застыла и тряхнула головой, словно стараясь прочистить мозги. Она по-прежнему смотрела на калеку в мотоциклетной куртке, хотя теперь могла видеть его лишь со спины. На спинке его инвалидной коляски красовалась наклейка: «Я — мужчина, уважающий женщин».

«Ты еще и мужчина, которого я где-то видела, — подумала Джерт. — Или ты просто похож на какого-то киноактера?»