Роза Марена

— Все нормально, — сказала она и прижалась лицом к его груди. Когда его руки обняли ее, она подумала о том, много ли представителей рода человеческого понимают смысл объятий. Как это приятно и как может возникать желание оставаться в них вечно. Она полагала, что некоторые это понимают, но немногие. Может быть, чтобы понять как следует, надо провести долгие годы без объятий.

Они подошли к Уэнди Ярроу, поглаживающей у пони белую полоску на морде. Пони поднял голову и поглядел на Рози.

— А где… — начала было Рози, но запнулась. (Она чуть не сказала: «Кэролайн… Где Кэролайн?») — Где ребенок? — а потом добавила: — Наш ребенок?

Темнокожая женщина улыбнулась.

— В безопасности. В безопасном месте, не беспокойтесь, миссис Рози. Ваша одежда в повозке. Ступайте и переоденьтесь, если хотите. Держу пари, вы испытаете облегчение, когда сможете снять то, что на вас надето.

— Я не хочу носить этот балахон, — сказала Рози и зашла за повозку. Ей действительно стало намного легче, когда zat перестал касаться ее кожи. Натягивая джинсы, она вспомнила о том, что говорила ей Роза Марена. — Твоя хозяйка сказала, что у тебя есть что-то для меня.

— О-о-о, — изумленно воскликнула Уэнди Ярроу. — О Господи! Если бы я позабыла про это, она бы с меня шкуру спустила!

Рози взяла свою блузку и, надев ее через голову, увидела, что темнокожая протягивает ей какую-то вещицу. Рози взяла ее и с любопытством поднесла к глазам, поворачивая то в одну сторону, то в другую. Это был маленький, искусно сделанный керамический пузырек, ненамного больше пипетки. Горлышко его было закупорено крошечной серебряной пробкой.

Уэнди Ярроу оглянулась, увидела, что Билл стоит чуть поодаль, отстраненно глядя вниз с холма на развалины храма, и, казалось, это ее удовлетворило. Повернувшись снова к Рози, она сказала тихо и одновременно выразительно:

— Одну каплю. Ему. После.

Рози кивнула, будто прекрасно понимала, о чем говорит темнокожая женщина. Так проще. У нее были вопросы, которые она хотела и, по-видимому, должна была задать, но сейчас ее рассудок был слишком утомлен, чтобы сформулировать их.

— Следовало бы дать тебе поменьше, но ему может понадобиться еще одна капля — позже. Однако будь осторожнее, девочка. Это опасное средство!

«Едва ли может быть что-то опаснее того, что я пережила», — подумала Рози.

— А сейчас спрячь это, — сказала Уэнди Ярроу и проследила, как Рози засовывает пузырек в карман джинсов. — И смотри, не проболтайся об этом ему. — Она кивнула в сторону Билла, а потом опять повернула к Рози свое темное и мрачное лицо. Ее глаза на мгновение словно лишились зрачков и ресниц, как глаза греческой статуи. — Ты ведь знаешь почему, верно?

— Да, — сказала Рози. — Это женское дело.

— Правильно, — кивнула темнокожая. — Именно так оно и есть.

— Женское дело, — повторила Рози и мысленно повторила слова Розы Марены: «Помни о дереве».

Она закрыла глаза.

2

Втроем они посидели какое-то время на вершине холма. Билл и Рози — обнявшись, а Уэнди Ярроу — чуть поодаль, ближе к тому месту, где все еще флегматично пасся пони. Время от времени пони поднимал голову и смотрел на темнокожую женщину, словно ему было любопытно, почему столько людей собралось здесь в столь неурочный час. Уэнди не обращала на него внимания и просто сидела, обняв руками колени и задумчиво глядя в небо, на припозднившуюся луну. Как показалось Рози, она походила на женщину, которая подсчитывала в уме, сколько раз в жизни ей приходилось делать выбор и убеждаться, что неверных решений было много больше, чем правильных. Билл несколько раз открывал рот, порываясь что-то сказать, и Рози ободряюще смотрела на него, но каждый раз он так и не произнес ни слова.