— Лара? Но ведь они практически не общаются.
— Что вовсе не мешает им иногда проводить вместе ночи. А публично они друг друга просто не выносят! Странно, да? Негаданно появляется на кладбище, на похоронах Печкина, роняет слезы у его гроба, а потом эта книга оказывается на скамейке у моего подъезда!
Костя ткнул меня локтем в плечо и кивнул в сторону. Я повернулась и увидела незнакомку, усаживающуюся на Ларискин мопед. Мы с Костей торопливо поднялись и подошли. Оказалось, ждали напрасно: Лариска несколько дней назад продала свой мопед. Но к счастью, девчонка ее знала. Они вместе работали в одном ресторанчике официантками. Костя, включив свое обаяние, уломал красавицу дать нам адрес забегаловки.
— Ты возвращайся домой, Надя, — сказал он мне. — А я в перерыв заскочу в это местечко и поговорю с Ларой.
— Держи меня в курсе. Позвони и отчитайся. Договорились?
Костя кивнул, пожал мне руку, которую собирался поцеловать, но вовремя опомнился, и пошел к оставленной на обочине машине. Я устало поплелась к дому, гадая, правильно ли поступила. Вдруг Костя — сообщник Алика и этой рыжей прохвостки? А если крот подослал напарника, чтобы тот втерся в доверие и добрался до книги? А я ему подробности относительно попыток убийства выложила! И фото отдала! Какая же я дура! Черт дернул раскрыть пасть! Что же я наделала? Теперь они сообща меня придавят. О-ой, как же хотелось надавать себе тумаков.
Когда дошла до дома, полностью уверилась в том, что Костя заодно с Али. Развел меня, как пасечник пчел! Выведал все, что мне известно и поехал докладывать о проделанной работе злому гению. Ведь не зря же он оказался в шесть часов утра на площади? Наверное, он следил за мной с вечера. Караулил у Женькиного дома? Тьфу, целлюлит на вашу задницу! Почему же я раньше до этого не додумалась?
Как и следовало ожидать, Пешка нагадил в прихожей и сделанным гордился. Отомстил за мое к нему пренебрежение. Оглядываясь и прислушиваясь, я быстренько выгуляла его в ближайшем палисаднике и заперлась в квартире, опасаясь скорой расправы. Посмотрев на сумку с барахлом Печкина, не смирившись с ее нахождением в зале, перетащила на балкон. Зеркало отвернула к стене. И все равно ощущение, будто меня окружили со всех сторон ядовитые твари, по-прежнему не отпускало.
Собираясь идти завтракать, я посмотрела на безобидно лежавшую в сторонке книгу. Мне хотелось облить ее керосином и поджечь, чтобы от нее ничего не осталось. Но знала, что она этого не позволит. Она имеет надо мной, как и над другими, всепоглощающую власть. Я ненавижу ее, но робею в омуте ее совершенства. Перед глазами так и вставал образ сидящего на балконе Печкина, вперившегося остекленевшими глазами в полотно. Книга по глотку выпила его жизнь. Вобрала в себя волю, затянула целиком в описанный мир.
Представлялась мне и Либра, стоявшая в ванной и погруженная в чтение. Не глядя, чтобы не отрываться, она протянула руку к фену, на ощупь щелкнула кнопкой и… А если она тоже смотрела на обложку, манимая удивительным светом? Пытаясь выяснить, открытой была книга или нет, я вытащила первый попавшийся детектив в похожей обложке. Несколько раз уронила его на пол. М-да. Трижды книга упала, закрывшись на лету, дважды смялись листы и обложка, и лишь единожды она легла вниз страницами.
Что заставило сердце Печкина остановиться? Если не переживаемые героями приключения, то эта самая дверь, на которую он, по рассказам соседки, смотрел.
Допив чай, я села перед кроватью, положила на нее книгу и уставилась на золотящуюся полоску, решив на себе испытать силу рисунка. Рядом на тумбе отсчитывали минуты маленькие часы, но ничего не происходило. Разве что, после бессонной ночи меня потянуло в дрему. Я смотрела и смотрела на яркую траву, даже чувствуя ее влажный запах. Вдыхала крупицы витающего в воздухе света и, бросая вызов роскошным вратам, уже тянулась к изогнутой ручке, чтобы распахнуть их и ворваться внутрь. Книга… в ней нужно искать ответы на вопросы. В ней Либра узнала нечто такое, что касалось… меня или ее? Кого-то из наших общих знакомых? Пусть это окажется именно так! Пусть это окажется бывалым несчастным случаем по неосторожности, а не замаскированной попыткой убийства.
Я привалилась к холодным рюшкам покрывала и вырубилась. Медленно просыпаясь, с трудом вспомнила, что проводила рискованный эксперимент и всполошилась. Не верила тому, что по-прежнему жива! Отпрянув от кровати, посмотрела на все так же невинно покоящуюся рядом подозреваемую. Почему же меня она не убила? У нее была прекрасная возможность. Или дело в том, что я не дочитала ее до конца? Но ведь Алик ее проглотил, и ему, гаду очкастому, хоть бы хны. А что это я положила ее, побывавшую в гробу рядом с покойником, себе на кровать? Она наследила всюду! Оставила отпечатки своего присутствия по всей квартире!
Взяв ее двумя пальцами, собираясь переложить на трюмо, я заметила торчащий между листами язычок закладки. Тот самый фантик, которым я отмеряла пройденные километры населенных душами земель. Но до того места я еще не дочитала. Значит, его туда переложила Либра. Может, она тем самым оставила мне подсказку того, что собиралась рассказать? Почему он не вылетел, когда книга выпала у нее из рук? Или книга вовсе не была уронена, а подложена под бессознательное тело уже после удара током?
Я осторожно раскрыла книгу на указанном месте и начала читать, мгновенно погрузившись в прохладу пасмурного вечера. Мрачный лес, серебристый песочный берег и неподвижная иссиня-черная гладь озера. У самой кромки стояла чародейка — повелительница вод. Ее длинные волосы были обвиты нитью жемчуга, над плечами покачивались бусины подвесок, а в глазах дрожали ледяные слезы. Она так устала казаться всем несокрушимой! Больше не осталось сил для притворства.
Припав на колени, она впилась жемчужными ногтями в песок, сжала горсти в кулаках и посмотрела в сторону озера.
— «Что ты сделал со мной? — спросила она, разведя руки в стороны и подняв лицо к небу. — Ты даровал мне одиночество. Ненависть сжигает меня изнутри. Но я хочу, чтобы ты вернулся, чтобы был со мной. Прах. Вот что ты мне оставил. Пепел, в котором бьется еще живой феникс! Ты так и знай, мой суженый, твоя любовь будет принадлежать мне одной. И как бы высоко ты ни летал, кружась в лучах славы, тебя будет манить на темное дно! К своему похищенному мною сердцу»!
Владычица вод поцеловала кулак и бросила в воду горсть песка, по которому когда-то в ее обитель приходил рыцарь. Поднявшись с колен и приложив ладонь к кулону-трезубцу, висящему на груди, злорадно проговорила, глядя вдаль:
— «Ни одна женщина не родит тебе дитя! Да превратятся все младенцы, что коснулись света и те, что лежат во тьме чрев своих матерей, в лягушек! Да будет так!»
Меня выдернуло с озерного берега, и я снова вернулась в комнату, озираясь в попытке понять, что не так. Краем уха уловила шорох и поспешно обернулась. Никого и ничего. И опять шур-шур, цок-цок. Отложив книгу, я поднялась и подошла к окну. Заглянула на балкон. Размытое пятно пробежалось по сумке, заскочило на подоконник и врубилось в стекло. Я в ужасе отскочила, готовая звать на помощь соседей. Следом ужас сменился совершенно другим страхом: осознанным, взращенным суеверием.