Стигмалион

– Ты была моим триггером.

– Кем?

– Триггером. Я испытывал очень неприятные чувства, когда видел или слышал твой голос… Панику… Злость… Раздражение.

– Вот как, – отстранилась я, чувствуя почти отчаяние. Мои ноги перестали чувствовать пол, и ритм танца, я, боюсь, тоже потеряла. – Как мне исправить это?

– Никак. Потому что все прошло… Помнишь тот день, когда мне пришлось увезти тебя с парковки?

– Не забуду до конца дней.

– Когда я закончил перевязывать твои руки и ты ушла, то я вдруг осознал, что ни разу за все то время, что мы провели вместе, не испытал паники или раздражения. Они просто ушли. И с тех пор больше не возвращались…

– Я надеюсь, они никогда не вернутся, – пробормотала я, едва не плача от облегчения. – Никогда-никогда.

Вильям ничего не ответил, но я почувствовала, что его рука крепче обвилась вокруг моей талии.

Мы закончили танец, выпили еще, а потом в баре не осталось никого, кроме нас. Полночи пролетело как одно мгновение. Мы вышли на улицу, было очень ветрено, но я совсем не чувствовала холода. Мне было жарко и головокружительно хорошо.

Вильям прикурил сигарету не с той стороны, тихо выругался по-норвежски и бросил ее. Я рассмеялась, глядя на тлеющий в темноте огонек. Он достал новую, щелкнул зажигалкой на ветру: огонь осветил его покалеченную кисть, и мне вдруг стало зябко. Я подошла к нему и взяла за руку.

– Вильям, скажи мне еще раз, что простил меня.

– Я простил, – кивнул он.

– Если бы я могла, то бы отдала тебе свои пальцы, – сказала очень серьезно.

– Если бы мог, я бы их взял, – отшутился он, хватая меня за руку и впиваясь зубами в ладонь.

Я рассмеялась, Вильям схватил меня в охапку, изображая изголодавшегося вампира, а потом мы прислонились к стене бара, теряя равновесие.

И его близость ошеломила меня. Весь мир перестал существовать. Осталась только его фигура, закрывшая собой полнеба, и лицо, освещенное теплым светом фонаря, и руки, коснувшиеся стены по обеим сторонам от моего тела.

– Можно задать вопрос? – спросила я, охрипнув.

– Задавай, – ответил Вильям, склонив голову так низко, что мои губы почти касались его уха.

– А ты когда-нибудь целовал кого-то?