Папа ничего не ответил. Просто смотрел перед собой с каменным лицом. Потом откашлялся и сказал:
– Я говорил с Райли. Тот разделяет мое мнение, что в тюрьме должны сидеть головорезы, а не, господи боже, влюбленные мальчишки. Райли тоже надеется, что Вильям выйдет после апелляционного. А ты пока займись учебой, хорошо? И не грусти. И одевайся теплее на этих своих демонстрациях.
– Ладно…
– Мама сказала, что ты собираешься завести котенка? – спросил отец после задумчивой паузы.
– Да… Заберу на следующей неделе у заводчика.
– Хорошая идея. Малыш не даст тебе раскиснуть. Сколько ему будет?
– Почти три месяца.
– Такой большой!
– Да, его не отдадут раньше, чем сделают все прививки.
– Молоко он уже пить не будет?
– Нет, – кивнула я, испытывая какое-то странное смущение, обсуждая с отцом «малыша», его прививки и молоко.
– Если нужна будет няня, звони.
– Пап, мы точно обсуждаем котенка?
– Ну да… Вы же с Вильямом предохранялись?
– Пап!
– Нет?!
– Да! Но я не буду обсуждать это с тобой. Боже, от этой семьи реально хоть что-то сохранить в секрете? – воскликнула я, не в силах поверить, что все семейство в курсе, насколько далеко у нас с Вильямом все зашло…
– Даже не надейся, – рассмеялся отец. – Кстати, чтобы ты знала: бабушка уже придумывает имя для твоего «скандинавского пупсика».
– Она не в себе, честное слово!
– Ты представить себе не можешь, насколько, – заметил папа, пока я сидела и смотрела в окно, едва дыша от смущения.