Полицейские, до сих пор спокойно наблюдавшие за происходящим, тревожно взглянули на Кэла.
— Оставим их с ней, — сказал один из них, и они вышли из комнаты вслед за Кэлом.
В коридоре стоял низенький мужчина, который привел сюда Кэла.
— Что она вам сказать? — умоляюще спросил он.
Кэл помолчал. Это, наверно, муж Кармен, подумал он.
— Я не понял ее, — ответил Кэл, — что-то вроде culebras… sueño…[18]
— Culebras, si, sueño, — уверенно подтвердил мужчина, не переводя.
В гостиной группа стариков и детей все еще не расходилась. Казалось, что они давно примирились с этой смертью и все это время ждали, когда начнутся похороны.
Кэл подошел к одному из полицейских, который уже надевал куртку.
— Вы больше ничего не можете мне рассказать?
— Женщине потребовалась неотложная медицинская помощь, — устало сказал полицейский. — Это все, что нам известно, и я не уверен, что нам удастся узнать об этом побольше, пока мы не найдем кого-нибудь, понимающего по-испански.
Кэл медленно прошел по коридору, спустился по лестнице и вышел на улицу.
Расстроенный, он присоединился к толпе, окружившей машину «скорой помощи» в надежде увидеть, что произойдет дальше. Ему не хотелось уходить, поставить на этом точку, так и не узнав, зачем его позвали к умирающей.
Через десять минут блондин вышел из подъезда и подошел к открытой задней двери машины «скорой помощи». Кэл поспешил к нему.
— Вам удалось ее спасти?
Фельдшер повернулся к Кэлу, держа в руках объемистый сверток из черного винила, который он достал из машины.
— Если бы удалось, зачем бы мне это понадобилось? — ответил тот, показав Кэлу сверток.
— Что с ней произошло?
Фельдшер захлопнул дверь машины и начал подниматься по ступенькам.
— До вскрытия тела невозможно ничего сказать. Пока что все, что полицейские могут вытянуть их тех, кто наверху, это какая-то идиотская история о том, что она считала, будто ее поедают живьем.