— Не все, что делают боги, объяснимо, — спокойно сказала она, когда они вышли из магазина под названием «Семь владык».
Кэл стоял у ванны в ее прохладной ванной комнате и наблюдал, как она размешивала в струе воды часть принесенных из магазина снадобий. Красный порошок, желтые бутоны цветов и масло зеленого цвета из маленького флакончика. Тошнотворный сладкий запах поднялся в воздух.
— Это despojo, — сказала она, — ритуальное омовение. Теперь залезай.
Кэл снял туфли и носки и оперся о ванну нарочито бесстрастным жестом.
— Ты не могла бы мне сказать, зачем я это делаю? — спросил он.
— Травы и цветы в этом заклинании посвящаются Элеггуа, богу, который открывает и закрывает двери случая. Входя в воду, ты посвящаешь ему себя в признательность за открывание двери.
— В воду, — сказал Кэл, — это что-то вроде крещения.
— Вот именно.
Кэл сбросил одежду и повесил ее на перекладину для полотенца. Он взглянул на воду. Что-то зеленое пенилось на поверхности. Ему не хотелось залезать в ванну крепиться. Но под терпеливым взглядом Тори он вспомнил об их уговоре.
Он полез.
Вода обволакивала его, как масло, покрывая пленкой кожу.
— На секунду погрузись с головой, — сказала Тори, держа в руке бумажку с предписанием Вото. — Все твое тело должно быть погружено в воду.
Он погрузился с головой. Когда вынырнул, Тори открывала крышку маленькой бутылочки. Она медленно вылила ее содержимое — масло янтарного цвета — ему на голову.
— Богу Элеггуа, — нараспев мягко произнесла она, — стражу великих дверей, мы посвящаем себя и просим о помощи, об открытии дороги к честному решению суда.
На бутылочке из-под масла, лежащей на краю ванны, он прочел надпись: «Кипи».
Чушь!
Но затем ему на память пришли такие строки: «…умастил елеем голову мою, чаша моя переполнена…» Двадцать второй псалом.
Тори полезла в свою сумку с покупками и достала оттуда мыло ядовито-красного цвета.
— Как называется эта компания, выпускающая тостеры? — спросила она.