Щупальца веры,

— Пожалуйста, расскажите мне, — настойчиво сказал Кэл.

— Разрезан, вот что! — Фарбер наклонился к Кэлу и прошептал, словно над могилой: — У него был разрезан живот… Знаете, как разделывают на бойне скот.

— А сердце и желудок были вынуты, — размышляя вслух, сказал Кэл.

Фарбер изумленно взглянул на него.

— Да, по-моему, именно так. А теперь, я думаю, достаточно. Так что извините меня, у меня назначена встреча.

Пренебрегая вежливостью, Фарбер поспешно удалился, его неприязнь к Кэлу теперь была совершенно очевидной.

Услышав холодный и равнодушный голос Тори на автоответчике, Кэл ничуть не успокоился. «Говорит Виктория Хэлоуэлл. Извините, что не могу с вами поговорить, но если вы оставите свое имя и номер телефона, я позвоню вам, как только это будет возможно. После гудка оставьте ваше сообщение. Спасибо».

Он оставил на автоответчике сообщение о том, что находится у себя. Он знал, что Тори носит в сумке маленькое дистанционное устройство, которое позволяет ей звонить домой и прослушивать сообщения, оставленные на автоответчике.

Он ходил взад и вперед по кабинету, думая о Кэт и Кимбелле и о том, что произошло с их ребенком.

Он был принесен в жертву.

В 1940 году его похитили последователи Обеа. Они убили мальчика, чтобы умилостивить богов, перед тем как те начали опустошать мир.

Обайфо — тот, кто похищает детей.

Его забрали боги?

Или он был отдан богам?

Кимбелл был захвачен этой религией. Но можно ли было предположить, что он принимал участие в жертвоприношении собственного сына? Что он отдал свою плоть и кровь, того, кто был ему дороже всего, ради спасения миллионов жизней?

Но существовало более приемлемое объяснение. Из дневниковых записей ясно, что Кимбелла мучила мысль о том, что он не рассказал полиции все, что ему было известно о предыдущих жертвоприношениях. Может быть, в конце концов он решил все рассказать, и тогда они похитили его ребенка, чтобы заставить Кимбелла молчать.

Но, разумеется, на самом деле все могло быть иначе. Получился хороший рассказ, но он не объясняет страшного финала. Так можно объяснить похищение, но не убийство. Чем больше Кэл размышлял, тем больше убеждался в том, что Кимбелл был замешан в убийстве своего собственного сына.

И Кэт тоже?

Она лгала ему, она заставила его поверить в то, что ее ребенок стал жертвой болезни. Логическое объяснение Фарбера не было лишено здравого смысла: она не сказала ему правду, потому что не могла заставить себя снова вспомнить все эти ужасные подробности. Разве не предостерегала бы она Кэла от этого исследования, если бы знала, что случилось с ее сыном? Знала ли она, как Вуду разбило вдребезги психику Кимбелла? Очевидно, она также хранила секрет от себя самой. Она знала, что Кимбелл занимался изучением Вуду, но отгородилась от немыслимого. Она не могла поверить, что убийство ребенка не было дело рук маньяка. Было ясно, что она думала, что Кимбелл покончил с собой не в наказание, а чтобы избавиться от невыносимой тяжести горя.

Мысль о смерти Скотти Кимбелла была бы невыносима, даже если бы это была лишь история, лишь часть трагического прошлого одного из его ближайших друзей.