Мы снова отправились в путь, и некоторое время хранили молчание. Я переваривал полученную информацию, а Саймон не торопился заговаривать.
– Действительно, дурацкая история, – наконец, подал голос я. Ветер усиливался, собирался дождь, и теперь мы шли почти бегом. – Это, наверное, прозвучит глупо, но сейчас я думаю о том, что я к ней что-то чувствовал. Может быть, я даже ее…
– Не береди душу, – попросил Саймон. – И не думай, что я, как твои пациенты, буду выкладывать тебе все свои мысли.
– Ты, наверное, когда-то мечтал, что вы с ней будете жить долго и счастливо, а по саду вашего маленького домика за городом будут бегать детишки?
– В молодости она сделала три аборта. Не думаю, что после этого она могла иметь детей.
– Так вот почему она так беспечно относилась к вопросам контрацепции. Что же. Получается, что мы с тобой – два идиота, Саймон?
– Два
Доминик Смит, представившийся другом и «в каком-то смысле коллегой» Лорены (когда мы подошли к дому Изольды, они ждали нас под навесной крышей одного из магазинчиков), оказался высоким темноволосым мужчиной с карими, почти черными глазами, резковатыми чертами лица и правильной формы носом, который наводил на мысли о его восточном происхождении. Он обнимал Лорену за плечи чуть более властным для друга жестом, но Саймон сделал вид, что не заметил этого, а я не стал акцентировать на этом внимание.
– Ну и наломали вы дров, господа, – сказал он после того, как мы познакомились. – Хорошо, что это не зашло слишком далеко, и мы можем все исправить. Правда, не совсем без жертв.
– Не совсем без жертв? – переспросил Саймон.
– Он тут не при чем, – сказала она. – Это моя вина.
– Его вина в том, что в свое время у него не хватило духу бороться за счастье. Впрочем, ваша вина, доктор, состоит в том же, – продолжил он, посмотрев на меня. – Ладно. Нет смысла возмущаться. Это надо было делать раньше.
– Прекрати, – осадила его Лорена. – Давай лучше объясним то, что мы… решили предпринять.
Доминик кивнул и принял выжидательную позу, скрестив руки на груди. Лорена внимательно оглядела нас с Саймоном.
– Надеюсь, вы не поссорились в очередной раз? – спросила она.
– Нет, – ответил я.
– Только повздорили, но потом нашли общий язык, – дал более развернутый ответ Саймон.
– Ситуация сложилась следующая, – начала она. – Как мы помним, некоторое время назад я дала Изольде амулет. К сожалению, распорядилась она им неправильно, и вместо того, чтобы сделать свой выбор, начала двигаться в противоположную сторону. Она металась между вами, ненавидя себя за слабость и вас за нерешительность, а чаша тем временем наполнялась отрицательной энергией. До определенного момента Изольда могла это контролировать, но после ее смерти положение дел изменилось. Если раньше чаша собирала силу, то теперь она начала ее отдавать. Дико, неконтролируемо. Амулет накопил так много темной силы, что она смогла вернуть ее к жизни. Для этого ей просто нужен был сильный медиум, и я подвернулась под руку – сама пришла к ней. А потом все повернулось вспять и начало противоречить любой логике. Амулет стал полновластным хозяином Изольды. Каждый раз он толкал ее на то, чтобы она приносила ему новые жертвы. Сначала был Уильям, а потом все остальные.
– Так это сделала она, – сказал я.
– Да, доктор. Вы ведь помните, что во время вашей первой встречи она не снимала вуали и плотных перчаток. А потом она могла положить эти детали одежды на самую дальнюю полку шкафа, так как ей было нечего скрывать. Она выглядела молодой женщиной. И была бы таковой, если бы не амулет, который не давал ей спокойно жить. По мере того, как ваши с ней дороги сходились, она чувствовала себя все более подавленной и загнанной в угол. В вас она инстинктивно улавливала темную духовную составляющую, а вот Саймона она боялась. Поэтому долго не хотела с ним встречаться. Но амулет заставил ее это сделать. До этого чашу можно было просто уничтожить. Утопить, сжечь или разбить. Но теперь это невозможно. У нас есть единственный выход – амулет нужно нейтрализовать. И это можно сделать только с помощью другой темной силы, которой не располагает ни один из людей.