«Ночь, когда она умерла»

22
18
20
22
24
26
28
30

– Только успокоительное.

Я сел у стола и достал портсигар. Адам наблюдал за тем, как я закуриваю.

– Ты снова куришь эти чертовы сигареты? – спросил он.

– Ты снова читаешь мне нотации? – ответил я вопросом на вопрос.

Он покачал головой и взял у меня сигарету.

– Не буду спрашивать, как все прошло. Это самый дурацкий вопрос, какой только можно задать, если речь идет о похоронах.

– Это точно. Но прошло хорошо, если так можно говорить о похоронах.

Адам пару раз затянулся и посмотрел на то, как дым тает в воздухе.

– Я слышал про Кэт, – сказал он. – Прими мои соболезнования. Ужасная история.

– Ну, хотя бы в этот раз мое имя не появляется на страницах желтых газет в контексте очередного романа. – Я пригладил волосы ладонью и вздохнул. – Ума не приложу, что происходит. Такое впечатление, будто кто-то наверху решил, что на меня должны свалиться все беды этого мира.

Адам успокаивающе потрепал меня по руке.

– Не думай об этом слишком много, – посоветовал он. – Вот увидишь – через несколько дней все наладится. Знаешь, что? Я сделаю тебе сюрприз. Но только с одним условием: если ты постараешься придать своему лицу более жизнерадостное выражение. Кстати, я тут читал новости. Ты помнишь Уильяма Барта?

– Конечно. Истеричный компаньон Изольды. Я слышал, у него новый бизнес?

– Уже нет. Он мертв. Его убили в собственной квартире.

Я подпер голову рукой.

– Это уже тянет на тенденцию.

– Ты прав. Хотя бы потому, что сценарий убийства повторяет сценарий убийства Кэт. Один в один. Выглядит так, будто он повесился, но нет ни веревки, ни чего-либо, куда бы можно было эту веревку повесть. Тело не перемещали – он умер, сидя в кресле. А повеситься, сидя в кресле, довольно-таки проблематично. Полиция Треверберга в растерянности, а они раскрывали и не такие дела.

– Чертовщина какая-то, – сделал вывод я.

– Это уж точно. Либо таинственный убийца действует так ловко, что не оставляет следов, либо… не знаю. Мистика какая-то.

– В любом случае, это не по моей части. – Я поднялся. – Поздороваюсь с Колетт.

В глубине души я надеялся, что посетителей сегодня будет немного, но, как и следовало ожидать, закон подлости сработал безошибочно. Адам с довольной улыбкой таскал меня за собой из одной части клуба в другую, ни на секунду не закрывая рта и рассказывая гостям о том, чем мы можем их порадовать. Я думал о том, что его болтовня раздражает меня, и я с трудом удерживаюсь от того, чтобы сказать колкость. В течение трех месяцев после того, как я вернулся из затянувшегося отпуска по ту сторону океана, мне пришлось жить у него, потому что я продал свою старую квартиру, а новую купить не успел, и мне казалось, что своей любовью поговорить он сведет меня с ума. За полгода жизни в одиночестве я успел отвыкнуть от соседей.

– … а это доктор Вивиан Мори, Элеонора. Компаньон господина Фельдмана.

Спутница Патрика Мейсона, темноволосая женщина с лицом уставшей от жизни аристократки, улыбнулась мне и сделала лишенный изящества книксен.

– Очень приятно, доктор.

– Очень приятно, Элеонора, – ответил я и поцеловал ей руку, хотя книксен отбил у меня охоту обмениваться светскими знаками любезности.