«Ночь, когда она умерла»

Почти всю сознательную жизнь английский был моим вторым языком, и я знал его в совершенстве, но не владел им так, как французским. Не потому, что знал недостаточно слов или мало читал, а потому, что был уверен: есть много вещей, о которых лучше говорить по-французски. Ни на одном языке не получится так тонко описать ощущения, испытываемые при близости с женщиной. Конечно, иногда в постели я мог сказать пару слов или фраз на родном языке, но делал это, скорее, от переизбытка эмоций, а не в попытке точнее себя объяснить. Сейчас я мог свободно объяснить женщине, что я чувствую, рассказать, используя самые близкие мне слова – и рассказать не в общих чертах, а поговорить о самых незаметных оттенках ощущений, и так откровенно, как хотелось нам обоим.

– Я влюблена в этот язык, – сказала мне Нура. Она лежала, удобно устроившись на моем животе, и иногда протягивала руку для того, чтобы взять трубку. Опиума становилось все меньше, а на душе у меня становилось все спокойнее.

– Да, он прекрасен. Как и ты, впрочем.

Она повернула голову и посмотрела на меня с лукавой улыбкой.

– Кто-то сейчас мерзнет, а ты лежишь в постели с восточной красавицей. Разве это справедливо?

– Каждый получает то, чего он заслуживает. Ты со мной согласна?

Нура взяла мою руку и снова легла, положив ее себе на грудь.

– Согласна, – ответила она, закрывая глаза.

В какой-то момент я подумал о том, что это спокойствие слишком идеально, и что-то должно его нарушить. И стук в дверь не заставил себя ждать.

– Вивиан, извини, что мешаю, – раздался из-за двери голос Колетт. – К тебе пришли.

– Это должны быть очень, очень важные гости, – ответил я, не двигаясь с места.

– Вивиан, пожалуйста. Или ты выйдешь, или я его убью .

– Она воинственная дама, – подтвердила Нура.

Мне пришлось одеться и открыть дверь. Саймон несколько секунд изучал меня, наблюдая за тем, как я застегиваю рубашку.

– Добрый вечер, – сказал он. Ничего умнее ему в голову не пришло.

– Что случилось?

– Лорена. Ее нет уже пару дней. Все вещи на месте, деньги и бумажник – тоже… – Наверное, на моем лице можно было прочитать все эмоции, которые я испытывал в тот момент, потому что Саймон сконфуженно замолчал, после чего продолжил: – Прости, что заявился вот так, но я и понятия не имею, к кому можно обратиться. Ты – единственный человек, которого я знаю в этом городе, и…

– Тебе дать адрес полицейского участка?

Он покачал головой.

– Ты не понимаешь. Я знаю, что с ней все в порядке. Просто…

– Просто что ?!

Только Саймон мог придти ко мне посреди ночи в самый неподходящий момент под идиотским предлогом, который казался ему важнее всего на свете.

– Я все расскажу, но на это потребуется время.