«Ночь, когда она умерла»

Фиона пожала плечами.

– Даже не знаю. Если честно, меня уже достала эта Швеция. Кроме того, здесь мне жилось и работалось неплохо. А ты будешь рад, если я вернусь?

– Мы все будем рады. Нам тебя не хватает.

– До сих пор помню, как я выступала в первый вечер. Почему-то больше всего я боялась, что мой номер не понравится именно тебе.

– Ты шутишь? Да все аплодировали тебе стоя! Я тогда еще подумал о том, что видел много номеров, но ни одна из танцовщиц не переодевалась в монахиню. Что там говорить – я бы и сам почувствовал в таком… даже раздобыл бы костюм священника.

Фиона громко расхохоталась, распугав притаившихся в подворотне кошек.

– О, черт, – сказала она. – Я представляю эту картину!

– Извини. Кто-то решил, что не может без меня жить в такой час.

Достав из кармана сотовый телефон, я пару секунд смотрел на номер Изольды на определителе, после чего сбросил звонок и выключил аппарат. Сейчас мне меньше всего хотелось слышать ее голос.

– Изольда? – полюбопытствовала Фиона, успевшая взглянуть на экран. – Это твоя новая шлюшка? Ты можешь поговорить, я не буду подслушивать.

– Речь не идет о жизни и смерти, а остальное может подождать. У меня есть право на личную жизнь.

Она взяла меня под руку.

– Конечно, есть! Кстати, а что у тебя происходит в личной жизни? Все беспросветно, как всегда?

Я помолчал. И правда, а что происходит у меня в личной жизни? Все еще более беспросветно, чем всегда. Я встретил женщину, которую хочу до потери рассудка, и это более чем взаимно, но мы оба понимаем, что между нами не может быть никаких отношений. А смириться с этим фактом я не готов.

– Ох, Фиона, – сказал я. – Это запутанная история.

– Ну да, иначе у тебя не бывает. Рассказывай. Завтра воскресенье, так что у нас будет время и на то, чтобы поговорить.

2011 год Мирквуд Мне были знакомы эти ощущения – как и всем, кто когда-либо испытывал на себе длительное действие общего наркоза. Обычно в такие моменты людям снятся красочные сны с сюжетом или без оного, которые далеко не всегда выглядят снами. Зачастую они напоминают осязаемые галлюцинации. Именно об этом я думал, когда изучал открывшуюся передо мной картину: ярко-зеленый луг, солнце и цветы. Слишком много красок для того, чтобы происходящее имело связь с реальностью. Единственное, что можно было считать реальным – ощущение спокойствия, которое обычно было спутником таких снов. Казалось, я бывал тут не раз и не два, отлично знал местность. И даже не удивился, когда из-за одного из деревьев показалась девушка в легком белом платье. И, наверное, должен был удивиться, когда признал в ней Беатрис, но и это не показалось мне странным. Беатрис протянула мне руки и улыбнулась, но, когда я сделал шаг по направлению к ней, попятилась. В тот момент я вспомнил рассказы людей, переживших клиническую смерть – они все, как один, видели своих родственников или близких людей, и им хотелось подойти к ним. Но родственники или близкие люди не давали им этого сделать. Но… какая клиническая смерть? Я попал в аварию? Нет. Ничего подобного я не помнил. Тем временем Беатрис продемонстрировала мне свой букет. Она по-прежнему счастливо улыбалась, и я подумал, что следует ответить ей улыбкой, но почему-то не был уверен, что она видит меня.

– Тут много цветов, – сказал я. – Я помню, как ты любила полевые цветы. Могла часами собирать их.

Беатрис с готовностью закивала, поднесла цветы к лицу и с наслаждением вдохнула их аромат. После этого она протянула мне букет, но и на этот раз отреагировала на мою попытку приблизиться недовольным жестом.

– Я умер? – задал я вопрос.

Беатрис пожала плечами, покачала головой. Этот ответ можно было понимать как угодно.

– Ты просто решила, что будет менее странно, если я навещу тебя, а не ты меня?

Ответом мне был очередной неопределенный жест.

– Может, ты скажешь хотя бы слово?

Беатрис приложила ладонь к губам и снова покачала головой.

– Ты не можешь разговаривать? Или ты не хочешь разговаривать со мной ?