— Иначе я буду стрелять!
Эрик осторожно нагнулся, уложил Джилл на пол, чуть в стороне от дверей.
Вопли на миг прекратились. Затем полиция снова начала орать:
— Оружие! У него оружие!
— Брось нож, ублюдок!
— Бросай! На землю, быстро!
— Я сейчас спущу курок, если ты…
— Брось этот проклятый нож!
Поначалу Эрик просто не понимал, чего от него хотят и по какому поводу весь этот шум. Он не осознавал, что до сих пор держит нож в правой руке и что этот нож — с пластиковой ручкой и широким лезвием, Иуда наверняка взял его в кухне, — испачкан кровью Джилл.
Пальцы Эрика застыли на рукояти, но он смог их разжать. Нож упал на пол.
Два копа тут же оказались рядом, снова крича:
— Руки за спину!
— Прекратить сопротивление!
Один из копов врезал ему по почкам прежде, чем Эрик мог сказать, что не сопротивляется. Боль взорвалась в месте удара и волнами разошлась по всему животу. Его вырвало.
Руки Эрика заломили за спину, надели на него наручники и вздернули на ноги. Один из полицейских толкал его, второй тянул вперед за локоть.
Заднее сиденье патрульной машины было отделено сеткой, и на лицо Эрика падала паутина теней. Он подался вперед — он говорил с полицейскими.
— Почему ты это сделал? — спросил коп на пассажирском сиденье.
— Я же сказал вам, что я этого не делал! — Голос вернулся к нему, и Эрик почти кричал.
— Тогда почему ты весь в крови, а? Качался в ней, что ли?
— Ну… вроде того. Я упал.