— Ты упал. — Коп похлопал напарника по плечу. — Он упал, а?
— А как же, — кивнул второй.
— Альма была уже мертва, а Джилл еще держалась.
У Эрика пересохло в горле, глаза опухли от слез. Его надолго оставили одного на заднем сиденье, пока обыскивали дом, и все это время он плакал.
— А орудие убийства само прыгнуло тебе в руку, — сказал коп, который был за рулем.
— Я… я вытащил нож из ее спины. — На этот раз голос Эрика прозвучал просто жалко.
— Ты идиот, — сказал коп с пассажирского сиденья. — Ты что, не знал, что нельзя вынимать нож из раны…
— Нет, я не знал.
— Парень, тебе лучше найти хорошего адвоката. Потому что он тебе понадобится. Да и то, могу поспорить, на смертельную инъекцию ты уже заработал.
Эрик медленно разогнул спину, откидываясь назад, расслабился. И захихикал, сначала тихо, потом все громче и громче. Он пытался сжать губы и не заржать во весь голос, но не мог. Это была истерика. Эрик хохотал, по его щекам текли слезы.
— Рал, что тебе так весело, — сказал коп с пассажирского сиденья, — потому что, как по мне, ты облажался по всем статьям.
Эрик продолжал хохотать. Он согнулся пополам, схватился за живот и начал раскачиваться.
— Да что тут такого смешного? — спросил коп за рулем.
Эрик, прилагая максимум усилий, чтобы не сорваться, смог все же выдохнуть между двумя приступами смеха:
— Я… я… с тем же успехом… — Он уже стонал. — Я с тем же успехом мог сделать это сам!
До самого полицейского участка он так и не успокоился.
ДЖОН ФАРРИС
Первенец
— Алло? Мириам?
— Нет, это не Мириам, Грегори. Ты наверняка не ожидал снова услышать мой голос, а? Думаю, ты забыл обо мне. Но сегодня тот самый день, когда я обещал тебе позвонить. На вершине мира время летит незаметно, да? Двадцать лет прошло с тех пор. Целых два десятилетия. Ничего не всплывает в памяти, Грег?