И вновь он причесался, начистил башмаки и отправился ко дворцу герцога. Громко постучав в ворота, крикнул, что выполнил последнее задание. «Позовите священника! – потребовал он. – Нарядите Еву в лучшее платье! Мы обвенчаемся у реки, и тогда я отдам волшебную монету».
Еву одели в платье из золотой парчи; прекрасное лицо закрыли плотной вуалью. Роняя слезы, слепая нянька обняла свою любимицу в последний раз и надела ей на голову кокошник, расшитый драгоценными камнями. Затем Еву в сопровождении герцога и священника отвели к реке. Вслед за ними шли все горожане, от мала до велика, а последним – угрюмый принц.
Семен ожидал их у разрушенной плотины, которая более не сдерживала реку.
– Что здесь произошло? – осведомился герцог.
Семен, по-прежнему одетый в лохмотья, с достоинством произнес:
– Я добыл для тебя монету. Отдай же мне мою невесту.
Герцог выжидающе протянул раскрытую руку.
– Покажи им, Ножичек, – приказал Семен клокочущей воде.
Ева нахмурилась.
– Ножичек? Разве эта река мала и слаба? – спросила она, но вопроса никто не услышал.
Монета взметнулась из глубины и заплясала на поверхности.
– Это правда! – вскричал изумленный герцог. – Клянусь всеми святыми, он ее нашел!
Герцог, Семен и принц одновременно потянулись за монетой, и река зарычала. Воды отпрянули и вздыбились, словно хищный зверь перед нападением, нависая над толпой рокочущим клином.
– Прекрати! – велел Семен.
Но река продолжала яриться. Водный поток изогнулся и вытянулся в небе над лесом огромным бурлящим столбом, в котором мелькали водоросли и камни. Закрывая головы руками, люди съежились от страха. Что же они увидели? Демона – позже говорили одни; бледные, разбухшие тела сотен утопленников – утверждали другие, но большинству запомнилась исполинская женщина с руками, точно прибойные волны, волосами из грозовых молний и белопенной грудью.
– Ножичек, что ты творишь? – крикнул Семен.
В ответ раздался голос, от которого в жилах застывала кровь. В нем слышалась мощь напоенных дождями водопадов, разрушительных штормов и наводнений.
– Я тебе не ножичек, чтобы резать твой жалкий хлеб! – загрохотал голос. – Я кормлю поля и уничтожаю посевы. Я – великое благо и жестокая погибель.
Люди упали на колени и заплакали. Герцог схватился за священника.
– Так кто же ты? – крикнул Семен. – Назови себя!