– Полагаю, вы простите нас с сестрой, если мы не согласимся, – парировал Уилл. – Ведь если бы отец, выражаясь вашим языком, оказался «посговорчивее», нас бы попросту не было.
– О, да это не спасательная операция, а настоящая война, – произнес Консул.
– А Тесса – не простая девушка, а оружие, которое теперь находится в руках врага. – Шарлотта стукнула кулачком по столу. – Говорю вам, Мортмейн намерен использовать ее против нас.
– Ну все, хватит. – Консул посмотрел на Уилла с Сесилией. – Этот разговор лишен всякого смысла, и я ухожу. Шарлотта, следи за своими подопечными. Такое ощущение, что они… слишком переволновались.
– Вижу, Консул, помогать нам вы не собираетесь. – Глаза Шарлотты метали молнии. – Но имейте в виду, я засвидетельствую в письменном виде, что предупреждала вас о сложившейся ситуации. И если в конечном счете промедление приведет к большой беде, вся ответственность ляжет на вас.
Сесилия подумала, что Вейланд рассердится, но он, накинув капюшон, сказал:
– Это, Шарлотта, и называется – быть Консулом.
– Сожалеешь, что решил остаться в Институте, да, Габриэль? – ворвался в сумбурные мысли младшего Лайтвуда чей-то голос.
Перед ним, в ореоле тусклого света, стоял Консул. На нем было теплое пальто с капюшоном и перчатки. Выражение лица Консула было таким, будто Габриэль его изрядно развеселил.
– Я… – Юноша перевел дух, стараясь не выдать своего волнения. – Нет. Конечно нет.
Консул поднял бровь и с усмешкой заметил:
– И поэтому ты сидишь здесь в забрызганной кровью одежде и выглядишь так, будто за тобой гналось чудовище.
Габриэль яростно сверкнул глазами:
– Думаете, я струсил сегодня?
– Ничего такого я не думаю, – снисходительно произнес Консул. – Я знаю, что ты сражался вместе с остальными. И то, что твой брат ранен, мне тоже известно…
Габриэль вздохнул.
– А… так вот в чем дело, – покачал головой Консул. – Твой отец погиб, и ты подумал, что теперь тебе предстоит пережить смерть брата?
Габриэлю захотелось схватиться за стену. Его одолело безудержное желание ударить Консула Вейланда по елейной физиономии, на которой застыло выражение сострадания.
Но он ошибся. Впрочем, ошибался он часто, пожалуй, даже слишком.