— Пусть гурки заплатят за каждый шаг по нашей земле.
«Пусть заплатят за мою пропавшую ногу».
— За каждый дюйм земли.
«За мои пропавшие зубы».
— За каждую чахлую лачугу, и жалкую хижину, и бесполезный клочок грязи.
«За мои слезящиеся глаза, кривую спину и омерзительную тень жизни».
Глокта облизал голые десны.
— Пусть заплатят.
— Прекрасно! — согласился Коска. — Хороший гурк — мертвый гурк!
Наемник повернулся кругом и зашагал в Цитадель, звеня шпорами, оставив Глокту в одиночестве на плоской крыше.
«Неделя? Да. Две недели? Возможно. Дольше? Безнадежно. Пусть нет кораблей, но старый балагур Юлвей все же был прав. И Эйдер была права. Шансов не имелось с самого начала. После всех наших усилий, после всех жертв Дагоска наверняка падет. Это только вопрос времени.»
Глокта глядел на темнеющий город. В сумерках трудно определить, где суша и где море, где лампы на кораблях и где огни в окнах домов, где факелы на такелажах судов и где факелы трущоб. Осталось только смешение крохотных огоньков, кружащих друг вокруг друга, пропадающих в пустоте. Только одно осталось неизменным.
Нам конец. Не сегодня, но скоро. Мы окружены, и сеть будет только затягиваться. Это только вопрос времени.
Шрамы
Один за другим Ферро сняла швы — аккуратно разрезая нитку острием блестящего ножа, осторожно вытягивая стежки из кожи Луфара; кончики смуглых пальцев двигались проворно и уверенно, желтые глаза сузились от сосредоточенности. Логен следил за ее работой и только покачивал головой, дивясь мастерству. Ему приходилось видеть такую работу, но никогда — столь искусную. Луфару, с виду, даже не было больно, а он последнее время часто жаловался на боль.
— Нужна новая повязка?
— Нет. Оставим — пусть дышит. — Выскользнул последний стежок, Ферро отбросила окровавленные обрывки нитки и выпрямилась, стоя на коленях, чтобы рассмотреть, что получилось.
— Хорошо, — сказал, понизив голос, Логен. Он и не представлял, что получится хотя бы наполовину так здорово. Челюсть Луфара казалась чуть изогнутой в свете костра, словно он прикусил что-то с одной стороны. На губе образовалась выемка, от которой раздвоенный шрам тянулся к кончику подбородка; розовые точки по сторонам показывали, где были швы, кожа вокруг натянулась и перекрутилась. И больше — ничего, не считая припухлости, которая скоро сойдет.
— Чертовски хорошие швы. Никогда не видел лучше. Где ты научилась лечить?
— Меня учил человек по имени Аруф.
ebooksa