— Хорошо. Можете не беспокоиться. Наш общий друг выбрал меня на эту роль не за мое мягкое сердце. — «За все, кроме этого». — Я займусь этим.
Тот же самый небольшой кирпичный дом на той же самой неприметной улице, куда Глокта так часто приходил прежде.
«Тот самый дом, где я провел так много приятных вечеров. Где мне было почти удобно впервые с тех пор, как меня вытащили из императорских застенков».
Он сунул руку в правый карман, ощутив под пальцами холод металла.
«Зачем я делаю это? Зачем? Чтобы пьяная задница Хофф с облегчением вытер лоб, поскольку катастрофа предотвращена? Чтобы Джезаль дан Луфар мог чуть плотнее усесться на своем кукольном троне?»
Он поворачивался то в одну сторону, то в другую, пока не ощутил, как щелкнули суставы в спине.
«Она достойна лучшего. Но такова жуткая арифметика власти».
Он толкнул ворота, доковылял до входной двери и энергично постучал. Через мгновение служанка угодливо распахнула двери.
«Возможно, она и сообщила нашему придворному пьянице лорду Хоффу о неприятной ситуации».
Она провела его в заставленную мебелью гостиную, что-то бормоча себе под нос, и оставила там — смотреть на огонек в камине. В зеркале над камином он увидел свое отражение и нахмурился.
«Кто этот человек? Этот разрушенный остов? Это едва волочащее ноги тело? Разве это можно назвать лицом? Изможденное и испещренное морщинами, перекошенное от боли. Что это за тошнотворный, жалкий вид? О, если есть Бог, защити меня от него!»
Он попытался улыбнуться. Беспощадные впадины прорезали его мертвецки бледную кожу, отвратительные щели зияли между зубов. Один угол рта дрожал, а другой воспалился и распух.
«Улыбка внушает больший ужас, чем суровая гримаса».
«Можно ли сильнее походить на злодея? И есть ли на свете другое столь жестокое чудовище? Сохранилась ли за этой маской хоть одна крупица человечности? Как прекрасный Занд дан Глокта превратился в… это? Зеркала. Они еще хуже, чем лестницы».
Глокта скривил губы от отвращения, и отвернулся.
Арди стояла в дверях и молча смотрела на него. Она выглядела неплохо, как показалось Глокте, когда он преодолел неловкость от того, что на него смотрят.
«Прекрасно выглядит. Только чуть-чуть раздалась в талии. Три месяца? Четыре? Скоро это нельзя будет скрыть».
— Ваше преосвященство. — Она окинула его оценивающим взглядом, входя в комнату. — Белое вам идет.
— Правда? Вам не кажется, что на его фоне темные круги вокруг моих лихорадочных глаз еще заметнее, как у черепа?
— Вовсе нет. Белое подходит к вашей дьявольской бледности.