Плоский Камень бросил взгляд на нож в руках Трясучки, потом сжал зубы и выпятил подбородок.
– Сколько смог.
– Ха! А как долго ты служил Черному Кальдеру?
– Больше двадцати лет. С тех пор, как получил свое имя в битве при Героях. Тогда я и присоединился к Кальдеру. Тогда многие поступили так. – Плоский Камень втянул воздух своим широким носом и выдохнул. – И сейчас я бы поступил точно так же. Кальдер был великим вождем, в свое время.
– Но его время закончилось.
– С этим не поспоришь. – Плоский Камень поник головой. – Его время закончилось, а твое наступило. Так уж все устроено.
– Вопрос, который меня заботит, звучит так: сможешь ли ты быть так же верен мне, как был верен ему?
Он резко поднял голову и, моргая, оглядел комнату. Потом расправил плечи:
– А что, почему бы и нет?
– Ты, такой большой мужик, преклонишь колени передо мной, маленькой женщиной?
– Я бы сказала, что рост у тебя скорее средний, – буркнула Изерн.
– Ну да, но тогда не получится красивого оборота речи.
– Для меня нет стыда в том, чтобы преклонить колени перед женщиной, если она доказала, что этого стоит, – сказал Плоский Камень.
Рикке подняла брови:
– Ну и?..
– Ах да. Верно.
И с болезненным кряхтением, со все еще связанными за спиной руками, Плоский Камень опустился на одно колено.
– Мой отец всегда говорил: зачем выбрасывать то, что можно использовать? Думаю, это относится к людям не меньше, чем ко всему остальному. Даже больше, если учесть, сколько усилий требуется, чтобы наплодить этих ублюдков.
Собравшиеся в зале воины одобрительно заворчали. Они были не против помиловать бойца, который честно и храбро сражался. Особенно зная, что в один прекрасный день могут и сами оказаться на коленях, если удача повернется к ним не той стороной.
– Я хочу, чтобы ты собрал всех своих карлов, кто остался в живых после битвы и кто захочет мне служить. Возьмите кости этих гребаных дикарей и отвезите их обратно за Кринну. Ну и когда окажетесь там, проучите как следует любого, кто решил, что им теперь можно перебираться через реку. Ты меня понял?