– Понял, – кивнул Плоский Камень.
– Понял?..
– Понял, вождь.
Трясучка перерезал веревки на его запястьях и, дождавшись, когда он встанет, вручил ему секиру, отобранную у него в день битвы, с яркими золотыми завитками на клинке. Плоский Камень взял ее и поглядел на Рикке:
– Спасибо, что дала мне шанс. Я тебя не подведу.
– О, я знаю! – Рикке повернулась к нему своим волшебным глазом. – Я это видела.
Плоский Камень сглотнул и зашагал к двери.
– Слишком мягко, – буркнула Изерн.
– Давать врагам шансы – дело стоящее. Они знают, что не могли на это рассчитывать, и, возможно, будут благодарны. – Рикке хмуро посмотрела в сторону. – С друзьями иметь дело гораздо тяжелее.
…И в самом деле. Изерн тоже нахмурилась еще сильнее прежнего, когда в зал втащили следующую парочку: Корлет и ее бабушку. Они были грязными после сидения в подвале, их руки были крепко связаны.
– Спокойно, – сказала Рикке. – Мы выиграли, ты не забыла? Мы можем себе позволить немного великодушия.
– Если ты можешь себе что-то позволить, это еще не значит, что это стоит себе позволять, – хмыкнула Изерн, глядя, как молодуху и старуху выводят перед возвышением и ставят на колени, как те щурятся в луче солнечного света. – Корлет… это хоть твое настоящее имя?
– Да!
Девушка не выглядела усмиренной. Ее челюсть была выпячена; в ней было не меньше воинственности, чем когда она впервые явилась в Уфрис.
– Можешь что-нибудь сказать в свое оправдание? – спросила Рикке.
– Я могла бы придумать кучу оправданий, но в чем смысл? Все уже знают, что я лгунья.
– Мы сделали то, о чем нас просили, – прокаркала старуха.
– Жаль, что вы не справились получше, – насмешливо ответила Изерн. – Может, не стояли бы тут на коленях.
Рикке подняла руку, утихомиривая ее.
– Подозреваю, что куча народу с радостью бы посмотрела, как на вас вырезают кровавый крест как на предателях и шпионах.