Князь мертвецов

- Ну, шо вам сказать, так шоб хотя бы не совсем соврать, - старик начал подниматься с кушетки - неспешно и как-то угрожающе. Будто разворачивалась большая королевская кобра. Воздвигся едва не под потолок своей каморки, развернул широкие плечи... и тут же ссутулился, втянул голову и тяжело припадая на ногу, похромал к трухлявому шкафу с отвисшей створкой. Добыл оттуда изрядный сверток и натужно поволок его к портновскому столу.

У Мити язык чесался сказать, что старик перепутал ноги - на пути к шкафу он хромал на другую. Но старый портной бросил на него быстрый ехидный взгляд, Митя сжал губы в нитку и промолчал. Старик хмыкнул - непонятно, разочарованно или одобрительно - и принялся разворачивать сверток. Беспомощно и нежно, как рука спящей девушки, свесился белоснежный рукав сорочки. Митя нервно сглотнул.

- Поглядел я то, шо вы мне принесли, паны ясные, и скажу вам, шо в вашем Петербурху таки умеют шить. А у нас тут-таки умеют пороть. - Он поднял на вытянутых руках изрезанную в бахрому спинку любимого Митиного жилета. – Не скажете, юноша, кто это у нас такой справжний казак, шо лучше за любого портного весь ваш гардероб перепорол, правда, немножко мимо швов? - он выразительно потряс лохмотьями.

- В обмен, - сквозь зубы процедил Митя. Заткнуть бы этого остроумца, и не важно, словом или кулаком, но... У него в заложниках даже не Митин гардероб, а надежда! Последние ее проблески! - Вы мне тоже что-нибудь интересное расскажете. По моему выбору.

Старый портной вернул очки на нос и посмотрел на Митю еще раз. Перевел взгляд на Урусова и укоризненно покачал головой:

- А говорили - из благородных, а так поглядишь - будто из сапожников! На ходу подметки режет!

К напоминаниям о дедушке-городовом Митя уже если не привык, то хотя бы притерпелся, но сапожник?

- На ходу подметки режут вовсе не сапожники, им это без надобности.

- О как! Тогда принимайте работу, паныч-полицейский сынок! - он решительно распотрошил сверток. - Шо сказать... Сорочек у вас было - как на дворовом кобеле блох.

Митя только моргнул - сорочек у него, конечно, было много, он на них половину своего содержания тратил. Но сравнивать сорочки от лучших столичных портных - с блохами?

- Спас я три, и пусть мне хоть сам императорский портной харкнет в очи, если думает, шо справился бы лучше! - и старик принялся выкладывать на столе три и впрямь целые сорочки - одну за другой. И застыл рядом, как в почетном карауле.

Митя шагнул ближе - сердце его гулко билось. Протянул руку - ему потребовалась вся сила воли, чтобы пальцы не дрожали! - и вывернул воротник сорочки, вглядываясь в шов. Посмотрел... не поверил глазам. Принялся лихорадочно перебирать ткань, разглядывая боковые швы, ухватился за манжеты... И поднял на старика полные ужаса глаза.

- Вы что? - умирающим голосом спросил он. - На сорочку от «Калина» поставили ворот и манжеты сорочки от «Генри»?

- Тю! И шо? - удивился старик.

- Но... Это же «Калин»! - Митя потряс полой сорочки. - А это - «Генри»! – он схватился за манжет.

- Теперича это старый Яшка Альшванг! А калины-малины или генри-шменри – то Яшке без разницы! Хотите - берите, шо получилось, не хотите - валите, откуда пришли! - он швырнул сорочку на кучу вещей, сунул руки в карманы и принялся покачиваться с носка на пятку, всем своим видом изображая безразличие.

- Берем, Исакыч, берем... По-моему, очень даже недурно выглядит. Ну что вы, право-слово, Митенька! Будто никогда башку от одного кадавра³ к другому не приставляли!

- Никогда не делал кадавров. - с достоинством объявил тот. Действительно, не делал, только наблюдал как кузены-Моранычи их из разрозненных кусков тел собирали. - И сорочки - не кадавры!

Хотя эти, наверное, все-таки немножко кадавры. Митя уныло оглядел все три.

- Уж не знаю, жилетки показывать, или не надо? Вдруг ясному панычу они тоже не зандравятся?