Неспящие

– Вот всегда у тебя так, – проворчала неспящая, кутаясь в плащ. Он не до конца просох и только усиливал ощущение холода. – Сначала делаешь, а потом думаешь.

– Но работает ведь, – улыбнулся Тори, прежде чем и его наконец сморило под стук колёс и размеренное покачивание состава.

Спрыгивать с поезда оказалось ещё страшнее, чем на него забираться. Те краткие секунды, прежде чем твоё тело встретится с пыльной обочиной, рухнув на неё, словно потрёпанный мешок, ты летишь в неизвестность. Для простого бродяги это был бы всего лишь прыжок. Но пока Тори и Соль находились в поезде, их словно не существовало для всего остального мира. Казалось, дорога может длиться хоть целую вечность и колёса так и будут стучать, пока Вселенная не сожмётся до крохотной блестящей звёздочки, с которой когда-то началась, а затем и вовсе не исчезнет в первородной тьме. За окном проплывали деревья и редкие огни далёких городов. Все они были похожи друг на друга: ещё одна точка на карте, промелькнувшая ненароком и тут же пропавшая. Теперь же под ногами была фавийская земля. Соль здорово о неё приложилась, кубарем скатившись в овраг и замерев. Она прислушивалась к своему телу, проверяя, не сломала ли что. Понять это было не так уж и просто: тело ломило от ещё не до конца отступившей простуды и нечеловеческой усталости, и оно изо всех сил молило о пощаде, но неспящая лишь мысленно прикрикнула на него, приказав собраться и подобрать сопли. До цели оставалось уже совсем немного, и сдаться сейчас было бы величайшей глупостью на свете.

Пережитые трудности только раззадорили Соль, и остаток пути она прошла даже бодрее, чем в самом начале. Городок под названием Эо расположился на окраине восточных провинций. Раньше он находился несколько дальше от границы, но после того, как охайцы вновь получили Нову, Эо стал последним оплотом Фавии. Западнее начинался военный гарнизон, а южнее, в глубь империи, горел огнями гостеприимный Наос, где накормят и напоят до отвала и обдерут как липку, едва моргнуть успеешь. Нова, соседствующая с Аструмом теперь уже с охайской стороны, раньше привлекала немало туристов: очарование древности, загадки прошлого, белокаменные храмы с одними из первых в мире витражей. Её нередко называли колыбелью цивилизации, вот только так уж исторически сложилось, что такого мнения придерживались и аструмцы, и охайцы. Сколь много в Нове находилось отпечатков присутствия Звёзднорождённых, столь же исторической ценности видели в ней преданные Двенадцати жители Охайи. Обитатели несчастного города уже успели привыкнуть к постоянным распрям и попыткам поделить священную землю, а некоторые из них и вовсе отказывались причислять себя к гражданам одного из государств. Охайские патриоты на такое заявление в основном лишь раздосадованно качали головами, в то время как аструмские не гнушались преследований и угроз петлёй в лучшие годы. Что же касается давнего решения Авроры передать Нову охайцам – даже народная любовь не оградила её от неоднозначной реакции по этому поводу. Образованные аструмцы умели сложить два и два и, сколь бы ни были мощны вездесущие лапы пропаганды, понимали, что империя заслужила оскал, который показал ей так называемый змеиный народ двадцать лет назад. Вернуть им Нову наряду с выплатой репараций было лучшим способом умаслить соседей и уговорить их на мировое соглашение. Но те, кто был менее остёр умом и более пылок сердцем, по сей день не переставали сокрушаться из-за потери столь священного для каждого аструмца города (обычно такие люди в нём даже не бывали). Желание вернуть всё назад вспыхивало в народе так же часто, как вопрос о том, что является большим богохульством: позволить змеиному народу расхаживать по сакральным храмам или тихо вывезти старинные витражи, чтобы хотя бы их не разворовали. Где ещё, как не в столь многогранном и исторически значимом месте встречаться главам двух самых могущественных государств по обе стороны от Костяных Гор и Нефритового Леса?

Ну а городок под названием Эо был скорее неудачливым кузеном шумного Наоса и величественной Новы. Плюгавый, худосочный и сутулый, он застрял где-то между, сотрясаемый дрожью проходящих неподалёку товарняков и не имеющий чётко очерченного лица. Ушлые фавийские разбойники, стареющие стражи, покинувшие Нову имперцы, не решившиеся ехать дальше, бездарные работяги, непритязательные к жалованью, лесники и ремесленники, не нашедшие себя в городах побольше и посерьёзнее, – словом, всякий сброд, по большей части думающий лишь о том, как бы прожить ещё один день и выпить кружечку пива вечером. Проезжающие мимо путники останавливались здесь время от времени – не от большого желания, конечно. Просто по сравнению с другими городами на востоке Эо даже можно было назвать безопасным. Местные щипачи настолько обленились и разжирели, что предпочли, не к столу будь сказано, честный труд былым авантюрам. За ними потеряли сноровку и местные стражи: какой толк стараться, если заголовки местной газеты, выставляемой на площади в единственном экземпляре, написанном от руки, уже много лет касаются только того, что эйра Мос опять поколотил жену, а эйри Пулия снова подаёт официальную жалобу на соседа из-за гусей, обосравших её цветник? Жители тихо догнивающего Эо даже не догадывались, что через каких-то три дня рядом с их городком развернётся походный лагерь её императорского величества. Из соображений безопасности этот факт должен был оставаться тайной до последнего момента. Но кое-кому этот секрет был всё же известен.

В тот день в городе появилась странная парочка с полупустой походной сумкой, из которой выглядывала свёрнутая в трубочку карта.

Глава 44

Подсолнухи

К моменту, когда они показались на пороге таверны «За стеной», в главном зале было почти пусто. Хозяйка дремала за стойкой, приоткрыв рот. По липкой поверхности возле неё ползала ленивая муха, время от времени потирая блестящие чёрные лапки. В дальнем углу плечистый лесоруб стремительно заливал похлёбку в рот, заставляя кусочки капусты застревать в бороде. Он делал это с таким остервенением, словно каждая секунда промедления могла стоить ему жизни. У противоположной стены на плохо сколоченном возвышении сидел музыкант. Он натирал струны скрипки настолько крошечным кусочком канифоли, что то и дело резал пальцы и приправлял работу хлёсткой бранью. В перерывах между пополнением словарного запаса окружающих он мурлыкал под нос всем известную «Рыбу без трусов». Если бы Тори мог выбрать только одну песню на свете, это определённо была бы она. Он обожал её с детства и всегда пускался в пляс, заслышав весёлый мотивчик, не делая исключений даже в случае смертельной усталости или опьянения. Соль же, напротив, терпеть её не могла. Сколь бы её ни восхищал большой мир, которым она столько лет грезила, это безвкусная поделка была для неё прискорбным побочным эффектом существования цивилизации. Неспящая не видела в безыскусном тексте ничего смешного и могла лишь закатывать глаза каждый раз, когда видела детский восторг на лице своего спутника. Впрочем, не было ничего удивительного в том, что для счастья Виатору Рэсису доставало весёлой фальшивой мелодии и стихов про голую рыбью жопу. Хорошо, что Соль ещё не подозревала, что эта песня – единственная и неповторимая не только для Тори. Она также была единственной, которую местные музыканты помнили до конца и играли по двадцать раз за день. А иногда и вовсе не прекращали, сочиняя новые куплеты на ходу и затягивая одно исполнение на два часа кряду.

Услышав звон колокольчика над дверью, хозяйка встрепенулась, едва не утонув в своих многочисленных подбородках, покрытых тёмными родинками. Перед ней предстал молодой человек, на её вкус весьма симпатичный и хороших кровей. Высокий, статный, торс элегантно подчеркнут подтяжками… И ничего, что от него слегка попахивало псиной, а нестриженные волосы торчали во все стороны. В Эо не привыкли осуждать. Его спутница шагала, ощупывая пространство перед собой простенькой тростью, которую даже не удосужились покрыть лаком. Хозяйка ревниво окинула её взглядом, но не стала задерживаться на ней слишком долго: маленькая, худющая, как мальчишка, так ещё и слепая – неудивительно, что не показывает носа из-под огромной шляпы.

– Да ведут вас небесные огни, – промурлыкала хозяйка, поправляя причёску и заискивающе улыбнувшись рослому гостю. Он смотрел на неё, не отрывая взгляда, что заставило стареющую кокетку игриво хлопать ресницами. Ей было невдомёк, что глаза Виатора заворожённо смотрели на бородавку на её крючковатом носу. Бывают такие моменты, когда видишь что-то невероятно гадкое, но оторвать взгляда не можешь…

– Мы хотели бы снять комнату, – нарочито деловым тоном сообщил Тори. Вышло довольно глупо, словно ребёнок, посланный матерью на рынок с утра пораньше, пытается купить хлеб, вытянувшись на цыпочках у прилавка.

– Раздельную, – вмешалась его спутница и тут же прикрыла своё пылкое высказывание вежливой улыбкой, почти полностью скрывшейся в тени шляпных полей.

– На сколько у нас задержитесь?

– Пока что на три дня, а там как пойдёт, – пожал плечами Тори.

– Мы с кузеном планируем открыть лавку в Наосе, но долгая дорога нас утомила, – добавила Соль. – Хотим перевести дух и отправиться дальше.

– Ах, стало быть, вы торговцы, – догадалась хозяйка, не скрывая радости. Конечно, на их род деятельности ей было решительно наплевать, но то, что Соль назвала запавшего ей в душу юношу кузеном, не могло не обрадовать.

Название «За стеной» неплохо отражало характер этого места. В душных тесных комнатах трудно было забыться и отгородиться от того, что происходит у соседей. Сквозь тонкие стены и дышащие на ладан двери с лёгкостью просачивались запахи кухни с первого этажа, постельные клопы, стоны хорошо проводящих время соседей или их же пьяная ругань. Тем не менее на ближайшие три дня у них был дом. Тори не обманывал хозяйку своим простодушным ответом про время: никто из них действительно не представлял, что случится, когда императорский лагерь встанет неподалёку. Каждый миг ожидания становился мучительной вечностью. Весь Эо можно было обойти за час, и любоваться здесь было особенно нечем. Да и не хотелось лишний раз мелькать перед глазами у местных, пусть они и ограничивались единичным равнодушным взглядом на незнакомцев. Эо не ждал гостей, скорее принимал их как должное. Как хозяин, который безусловно не оставит заплутавшего путника на улице в грозовую ночь, но угостит его самым дешёвым чаем и с нетерпеливой улыбкой будет переминаться на пороге с самого утра, ожидая, когда гость наконец соизволит убраться восвояси.

Соль наконец удалось поспать в тепле и сухости, дочиста отмыться в бане и поправить здоровье на удивление целительными настойками тучной тавернщицы. Играть слепую, конечно, было делом не из лёгких. Стоит ли врезаться во всё подряд? Или, наоборот, уверенно обходить преграды, ловко орудуя тростью? Последнюю, к слову, Тори вырезал из ветви орешника по пути сюда. Решение было абсолютно идиотским: выбрать самое гибкое дерево для опоры – плохая шутка. Но Тори утверждал, что он не со зла: походный нож здорово затупился и не справился бы с непокорной елью. Поэтому Соль старалась лишний раз не опираться на трость и использовала её, чтобы постукивать по земле перед собой так, словно всю жизнь это делала. В один момент она настолько привыкла к этому, что, даже находясь в комнате в гордом одиночестве, иногда поднималась с кровати, зажмурившись и вытянув руки вперёд. Тавернщица её явно невзлюбила, но Соль было всё равно. Она получала особенное садистское удовольствие, одним глазом выглядывая из-под шляпы и наблюдая, как та всеми силами пытается обольстить Тори, цепенеющего от ужаса. Но чем ближе был роковой день, тем меньше простых радостей и поводов посмеяться находилось вокруг. Решающим ударом стал запах мыла, ворвавшийся в таверну поутру.

Удивительно, как одно утро может преобразить город до неузнаваемости. Обыкновенно флегматичные жители Эо заволновались, суетливо кружа по улицам, словно муравьи. С доски объявлений в мгновение ока исчезли такие записки, как: