Неспящие

Альтию нравилось блуждать в лабиринтах воспоминаний. О войне он заговаривал часто, но быстро обрывал себя на полуслове, плюясь и причитая. Было в нём какое-то особое заразительное смирение. Может, поэтому Тори чувствовал, будто этот странный разговор обязательно должен был однажды случиться и всё идёт своим чередом.

– Почему же говорят, что вы пропали? – не удержался от вопроса он.

– А ты как думаешь? – хрипло ответил Альтий. – Зараза эта подкралась на старости лет… Не сдаваться же мне, право слово, на Храмовый Остров? Вот и сижу в подвале. Как крыса!

Он фыркнул и залпом осушил остатки водки в стакане, вложив в этот жест, казалось, всю неожиданно пробудившуюся в нём ярость.

– Ну а вы-то здесь какими судьбами? Сбежать хочешь со своей девочкой-то?

– Не, – отмахнулся Тори, – бежать уже поздно. Да и не по-мужски.

– Это точно. Уважаю, – согласился Альтий, и стаканы звякнули в ночной тишине.

– У нас важное дело. Она всё изменит. – Тори понизил голос: – И не придётся больше бежать и прятаться.

– Амбициозно. Даже не хочу спрашивать, что за дело такое. Наслушался уже дерьма за свою жизнь. А вдруг она и правда что толковое придумала?

– Точно-точно. Она горы свернёт, если её петух в жопу клюнет. А он об этом позаботился сразу, как она на свет появилась.

Альтий расхохотался и едва не рухнул со стула. Его хмельное дыхание чувствовалось даже на расстоянии, да и самого Тори уже изрядно разморило.

– А где ж Искорка-то?

– Искорка?

– Птичка. Ласточка, – Альтий указал на клетку у входа. Прутья потемнели и покрылись патиной так, что их с трудом можно было различить в темноте. Но Тори и правда припомнил, что слышал птичью возню этим вечером. – А, мрак с ней, – тут же отмахнулся Альтий. – Всё в этом доме не слава богу. Не сиди я в подвале целыми днями и ночами, был бы тут порядок, как раньше. Хороший ты мужик, Тори.

Он хлопнул Виатора по плечу. Они просидели ещё около часа, прежде чем оба начали клевать носом. Альтий порывался сразу взобраться на крышу и раз и навсегда разобраться с проклятым преобразователем, но Тори удалось уговорить его подождать до утра. Он подозревал, что с самим преобразователем и вовсе может быть всё в порядке, нужно просто привести в порядок зеркала и хорошенько всё проверить. Плёвое дело для котельщика со стажем.

Когда хозяин дома скрылся за подвальным люком, умело спрятанным под разноцветным ковром, Тори вернулся к себе. Он положил ладонь на лоб Соль и не почувствовал ничего, кроме того, что она горячая. А обычно люди не такие горячие? Или такие? И как только маме всегда удавалось одним прикосновением понять, на самом деле одолевает его горячка или сын снова симулирует, чтобы не идти в школу? Или на работу. Или на званый ужин к соседям. Тори вообще любил симулировать. Бросив попытки изобразить из себя врача, он, пошатываясь опустился на пол и укрылся одеялом. Оно оказалось слишком коротким, и пальцы ног торчали, немея от кусачего холода, тянущего из-под двери.

Остаток ночи Тори проспал спокойно. Может, благодаря водке, а может – приятной беседе с умным человеком. Альтий оставил в душе то чувство, что появляется после задушевной беседы с отцом. Впрочем, откуда Тори было об этом знать? У него от тех редких разговоров с Тэо, что случались в его жизни, оставалось скорее ощущение, что в душу кто-то наложил. От всего сердца наложил, а сверху присыпал своим деланым неравнодушием. Засыпая, Тори представлял, как Тэо Рэсис ступает на тропу в Долине Тени, потерянно оглядываясь по сторонам, но Звёзднорождённая лишь озорно показывает ему язык и скрывается в темноте, рассыпав звёзды из своей плетёной корзинки.

Глава 43

Товарняк

Стук в дверь разнёсся по дому оглушительным громом. И хотя первый удар был мягким и даже в некотором роде вежливым, каждый следующий становился всё настойчивее. Тори лениво разлепил глаза и повернул голову. Соль тоже проснулась и приподнялась на локтях. Она пришла в сознание, хоть и выглядела растерянной.