Неразборчивая подпись кусочком угля:
Ну и, конечно, бессменное:
Последнюю листовку срывали и раньше, но она снова и снова появлялась на своём неизменном месте. Примечательно, что писали её на разной бумаге и иногда даже разным почерком, что наводило на мысль, что в этом мнении сходится немало местных жителей. Сейчас все провокационные листовки исчезли, уступив место новому выпуску «Рассветного вестника», собранного на скорую руку. Газета вещала о том, что благородные жители Эо вы́ходили больную ель к северу от города и о поэтическом вечере в следующий квинтий. Страшно было даже представить, кто будет на нём выступать…
Помимо доски объявлений преобразились и улицы, и дома. Местные остервенело бросились стирать шторы, подметать крыльцо, закрашивать трещины на цветочных горшках и загонять в дома любящих приложиться к бутылке родственников. Ну а «За стеной» присоединилась ко всеобщему всплеску загадочной созидательной активности тем самым запахом мыла, бившим в нос сразу, стоило только выйти из комнаты. Спустившись на первый этаж, Тори и Соль обнаружили хозяйку, вытанцовывающую со шваброй в руках. Она то и дело останавливалась, смахивая пот с блестящего лба и кряхтя, будто в предсмертной агонии. Здесь же сновали двое мужчин помятой наружности. Тот, что помоложе, вероятно сын тавернщицы, носился по залу с тряпкой, а второй, тучный и кривозубый, неуклюже семенил от стола к столу с ящиком инструментов, убеждаясь, что ничего не расшатано.
– Не стоило так ради нас, – рассмеялся Тори.
– А что, собственно, происходит? – спросила Соль, краем глаза заметив суету за окном. Через секунду она опомнилась и добавила: – Я слышала – на улице шумно.
– Вы что? – замахал руками сын тавернщицы, напоминавший румяный пирожок. Тряпка в его руках описала дугу и обдала и без того недовольную мать брызгами серо-коричневой мутной жижи. – К нам едет… императрица!
На слове «императрица» он выпучил глаза и торжественно понизил голос.
– Тебе лишь бы болтать, бестолочь! – мужчина одарил его звонкой затрещиной и обернулся к гостям: – Вы что же, почтенные, не слышали? Ходят слухи, что императорский походный лагерь движется в наши края. Их видели возле Алиота неделю назад, а вчера уже в Фавии. Может, и к нам заглянут, дадут боги!
– Как чудесно! – Соль попыталась изобразить удивление, но ей это плохо удалось. Ну и пусть, всё равно для всех присутствующих она почти невидимка.
Запаху мыла потребовалась всего пара мгновений, чтобы отпечататься в памяти. Казалось бы – что в нём дурного? Чистота – это всегда хорошо. И вокруг, и в мыслях, и в сердце. Вот только на душе у Соль было мрачно и душно. Все эти приготовления словно вскрыли давно зревший нарыв. Она будет здесь уже завтра. Та, из-за кого вся жизнь Соль пошла наперекосяк. Та, что отняла у неё самое дорогое. Та, из-за кого она вынуждена, словно крыса, бежать и прятаться, не зная, наступит ли завтрашний день. В голенище сапога уже давно скрывался охотничий нож. Соль ещё в первый день выменяла его у местного кузнеца на часть предоставленных принцем монет. Попытаться найти здесь пистоль было гиблой затеей, да и стрелять она не умела. Вообще-то резать тоже не слишком: пару раз при ней свежевали куропаток и ни разу она не сдержала тошноты. Глупо было полагать, что Соль сумеет подобраться к Сиятельной с каким-то ножом через толпу вооружённых стражей и воткнуть его прямо ей в сердце. Или освежевать её как животное… Соль тряхнула головой. Нужно сохранять рассудок. Иметь верный нож лучше, чем не иметь никакого оружия вовсе. Перед сном она разглядывала его в лунных отсветах из окна. Простой, без излишеств, лишённый какой-либо эстетической ценности. Прямолинейный и топорный, прямо как её спутник. Тори… Скоро придётся распрощаться и с ним. Не думает же он, что Соль позволит ему отправиться с ней и дальше? Сражаться за свободу тех, к кому он не имеет никакого отношения, и рисковать ни за что?
ebooksa