– Дело «Генверт», – продолжила отрешенно, – всколыхнуло и объединило все человеческое общество, но ученых имеющие место опыты уже тогда более чем насторожили, и дело не в жестокости и бесчеловечности – проводимые опыты казались вторичными. Словно к людям применили то, что уже было опробовано на ком-то другом. Но вот сейчас мне вдруг вспомнилась и еще одна весьма настораживающая деталь – «детские фермы», подобные той, что содержала Фанни Делакруа. Что ж, вновь оторванные от общества и потому абсолютно беззащитные дети. Мне страшно даже думать о том, что часть этих несчастных малюток была продана магам старой школы.
– Получается, схема была отработана, – задумчиво произнес лорд Арнел.
– Да, – подтвердила я, – как минимум на Rufusdraco и людях. В первом случае магам удалось воплотить задуманное в полной мере, во втором они столкнулись со всей мощью негодования сплоченного человеческого общества и потерпели поражение. Однако, они извлекли урок, и появились «Крысятники», в которых опыты проводились исключительно на магах.
– Мне казалось это было целиком и полностью делом герцога Карио, – заметил дракон.
– Мне тоже, – прошептала я, – если бы не одно «но».
И я, взяв ладонь дракона, приложила его пальцы к своему виску, чтобы, подавив неизменный приступ тошноты, передать видение шестилетней давности. То самое, когда я впервые увидела герцога Карио и он был изящным, галантным, в некоторой степени утонченным, и весьма харизматичным мужчиной, весьма приятной наружности. Затем его образ в поместье Арнелов, когда все маски были сброшены, а план Коршуна рухнул – в тот момент его нечеловеческая сущность обнажилась на некоторое время, до тех пор пока герцог не взял свои эмоции под контроль. И третий момент – в тронном зале, когда герцог казался скорее сущим дьяволом, нежели приличным джентльменом.
– Изменения в три этапа, – лорд Арнел плавно убрал ладонь, стараясь уменьшить повреждения от ментального вторжения.
– Есть кое-что, что не дает мне покоя, – я вновь смотрела на языки пламени пылающего костра, – тогда, ночью, когда попытка вашей трансформации была прервана по причине нападения на вашу кузину… Вы помните тот взгляд? Те глаза, что довелось увидеть нам обоим?
– Их сложно забыть, – с горечью признался дракон.
– Бетси сказала, что алые, светящиеся в ночи глаза – присущи детям, попавшим в беду. Это выработалось в процессе эволюции, и это является своеобразной мольбой о помощи…
Лорд Арнел промолчал.
Мне тоже хотелось бы промолчать об этом, но:
– Он просил о помощи. Rufusdraco, та часть его, что имелась в герцоге, просила о помощи…– И судорожно вздохнув, я добавила: – Как просила о помощи и Бетси, не желая подчиняться ломающему ее волю приказу… Как когда-то давно просил Джимми, долгое время бывший подопытным у профессора Стентона, но… абсолютно некому было это понять. То, что ассоциируется с агрессией, сложно воспринять как призыв о помощи.
Лорд Арнел молча обнял меня крепче, и произнес:
– Когда-то я рассказывал тебе о горном поселении драконов, что было полностью уничтожено…
– Попробую угадать – это произошло где-то здесь?
Это действительно было лишь догадкой.
– Боюсь, что да. Позже, я сверюсь с картой, но один фактор совпадает – в месте массовой гибели, драконы теряли магию… Я всегда был уверен, что виной тому Rufusdraco.
– Rufusdraco пытались сопротивляться, – торопливо высказала я, в порыве оправдать этих несчастных. – И действовали примерно так же, как и ваши предки. Их заповеди – «Не опускай зерно в землю. Не приручай животных. Не строй домов. Не учи слов» и, вероятно, не подвергай железо обработке. Следование подобным заповедям ограничивало развитие цивилизации, и погружало Ржавых драконов в ежедневные заботы о выживании, которые не оставляли возможности для размышлений о сущности бытия.
Недолгое молчание, и тихое признание дракона: