Арсений и сам не понял, как в своем полубеспомощном состоянии успел среагировать, тростью отбить занесенную для удара лопату.
— Ты охренел, паря?! — Могильщик растерянно поглядел на валяющуюся в снегу лопату. — Ты чего это размахался?! Я ж говорю — лишний рот! Тут и делов-то: раз — и пополам…
— Раз — и пополам?.. — Из-за кровавого тумана, плывущего перед глазами, снег казался розовым, а растерянное лицо могильщика поплыло и потеряло четкость. И аура его грязно-коричневая тоже потускнела. — А если я тебя сейчас раз — и пополам?!
— Арсений! — Напуганная Селена ухватила его за рукав куртки, оттаскивая прочь от этого урода.
— Пусти! — собственный голос казался незнакомым. — Селена, отойди…
— Добренький, значит? — Могильщик попятился. — Собачку пожалел? Так если пожалел, забирай! Мне не жалко! — Как и прежде, сапогом, он подтолкнул к Арсению щенка.
Щенка била крупная дрожь. Его лохматое тельце казалось едва ли не холоднее, чем ладони Арсения.
— Все нормально, — Арсений смотрел не на могильщика, а на Альму. — Все будет хорошо, я его не обижу.
Наверное, она его поняла, а может, просто почувствовала по голосу, потому что перестала рваться с цепи, посмотрела внимательным, почти человечьим взглядом.
— Иди уж, гринписовец хренов! — Могильщик подобрал с земли лопату. — Иди, пока не передумал. Ходят тут жалостливые, работать мешают!
— Пойдем! — Селена потянула его за рукав, уводя прочь от вагончика и притихшей Альмы.
— Сейчас. — Арсений сунул щенка за пазуху, дернул вверх молнию куртки, оставляя лишь узкую щель для вентиляции. — Он, наверное, маленький еще совсем.
— Маленький-маленький! — злорадно подтвердил могильщик. — Гляди, какой заморыш! Все равно сдохнет!
Щенок не умер. Он долго болел, приноравливался к бутылочке с молоком, дичился нового хозяина, а потом как-то резко пошел на поправку. Арсений назвал его Гримом: вспомнился вдруг рассказ Мережко. В заботах и хлопотах о щенке он и не заметил, как сам начал выздоравливать. Не так быстро, как хотелось бы, но все же гораздо быстрее, чем прогнозировали врачи. К тому времени, как Грим из беспомощного малыша вымахал в огромного пса, Арсений чувствовал себя уже почти сносно. Денег, вырученных за продажу книги Мережко, хватило и на оплату лечения, и на то, чтобы снять собственное жилье, а на горизонте уже замаячили странные и призрачные перспективы.
Первого клиента нашла для него Элеонора, тетя Селены. Представительный мужчина чуть за пятьдесят, смущаясь и, кажется, до конца не веря в происходящее, попросил Арсения «выйти на связь» с его недавно почившей матушкой. Женщина ушла из жизни внезапно, не успев рассказать сыну, где спрятала семейные реликвии. Арсений не стал уточнять, какие именно реликвии ему нужно отыскать, собственно говоря, в успех этой авантюры он и сам верил с трудом, поэтому наотрез отказался от аванса, спросил лишь, где и когда похоронена матушка клиента.
На кладбище они пошли втроем: Арсений, Грим и приглашенный в качестве независимого наблюдателя Лысый. Лысый, пожалуй, был единственным в их маленькой компании, кто верил в новообретенные способности товарища и счастливую звезду. А еще своей беспрестанной болтовней, сам того не ведая, он изрядно помогал Арсению отвлечься от творящегося вокруг.
Кладбище было новое, свежих могил на нем оказалось столько, что Арсений сбился со счета. И призраков, желающих пообщаться, тоже нашлось предостаточно. Он тогда еще не умел защищаться, от мира мертвых отгораживался простыми солнцезащитными очками, которые почти не спасали. И проникающий в черепную коробку шепот, похожий на шелест осенних листьев, доводил едва ли не до умопомешательства, заставлял колени подкашиваться, а кожу покрываться холодным потом. За зычный голос Лысого он тогда цеплялся, как утопающий за спасательный круг, чтобы не слышать, не отвлекаться. Ему стало плохо уже почти на финишной прямой. Чтобы не упасть, Арсений прислонился спиной к старой березе, закрыл глаза, отгораживаясь от всего и всех, моля небеса о маленькой передышке.
Может быть, небеса его услышали, а может, вмешались совсем другие силы, только дышать вдруг стало гораздо легче, а грозный собачий рык вымел из мозга назойливые голоса. Арсений с опаской, но все же открыл глаза. Призраки не ушли, но теперь они толпились на безопасном расстоянии. Грим, который до этого дня не демонстрировал никаких сверхспособностей, замер у ног хозяина. Шерсть на его загривке грозно топорщилась, глаза отсвечивали красным, а с огромных клыков на землю падали клочья пены. Грим тоже видел тех, что толпились вокруг. Он их видел, а они его боялись.
— Что за черт? — Друг испуганно вертел по сторонам лысой башкой и прижимался спиной к березе. — На кого он рычит, а? Я не понял, он что-то видит?
— Хороший мальчик! — Прежде чем ответить, Арсений погладил Грима по голове. — Не подпускай их ближе, хорошо?