Неужели мы полетим домой?
Интерлюдия. Коготь-как-Серебро
Первый сын очнулся от звуков и прикосновений.
Кто-то переворачивал, тряс его, звал по имени... Он открыл глаза — правый почти ничего не видел, а левым с трудом различил в размытых пятнах вокруг своих кано, пытающихся поднять его на ноги.
Правая сторона лица — та, куда приложил свою руку небесный господин, невыносимо горела, головокружение не унималось, тело подчинялось с огромным трудом, будто переломанное в десятке мест. Он инстинктивно попытался вызвать Скрижаль, чтобы помочь себе Руной, — и не смог.
Ошейник! Пальцы вцепились в гладкий холодный металл, тщетно пытаясь разомкнуть кольцо, охватившее шею.
Бесполезно — страж-браслет, древний Предмет Народа Кел, можно открыть только рунным ключом, а он сейчас не мог использовать Скрижаль. Ошейник должен был оказаться на шее пленника, но небесный человек каким-то образом вырвал его и защелкнул на горле первого сына.
Позор!
Его люди отступили в стороны, услышав хриплый яростный вопль. Коготь-как-Серебро оттолкнул их, поднялся на ноги, выпрямился, слегка пошатываясь. Обвел мутным взглядом камеру и своих воинов, с немым ужасом смотрящих на него — униженного, наполовину ослепленного, скованного рабским ошейником.
— Что... с Тростником? — он посмотрел на неподвижное тело в углу камеры.
Его старый товарищ, Тростник-который-Поет, был мертв. Небесный господин с такой силой ударил его головой о стену, что череп не выдержал: на месте затылка — кровавое месиво.
Первая цена его ошибки.
— Что... с первой матерью? — спросил он глухо.
— Она призывает первого сына в святилище, — осторожно ответил один из его людей, стараясь не смотреть на Восходящего.
Значит, живая. Пришелец из Вечности не убил мать. Но где он сам?
— А он... тоже там?
— Первая мать в святилище одна.
— Кто-то еще умер? — Восходящий тряхнул головой, приходя в себя. — Где сейчас наш... пленник?
Они не знали. Перед допросом рикс велела очистить хоф от стражи, опасаясь гнева небесного человека, сам Коготь настаивал, чтобы его копье осталось внутри, но первая мать была непреклонна — и оказалась абсолютно права. Скорее всего, будь они в хофе, разделили бы судьбу Тростника...
— Собирайте людей и ждите... — выдохнул он. — Я буду в святилище...