— Нет, спасибо, — так же напряженно ответила мама, и Маша поняла, что дальше делать вид, будто спит, смысла не имеет.
Сев на диване, она запустила пальцы в волосы и принялась разбирать не до конца просохшие пряди, нарочно не глядя в сторону входной двери. Каждую секунду она с замирающим сердцем ждала оклика матери и не могла решить, как ответить: огрызнуться или сделать вид, что не слышит. Однако первым подал голос хозяин квартиры:
— В ванной есть фен.
Маша невольно посмотрела на Крестовского и передумала убивать его за звонок матери. Хоть он и пытался изображать гостеприимного хозяина, выглядел так, будто мечтал оказаться где угодно, только не в собственной квартире. Засунув руки в карманы джинсов, Крестовский вновь перекатывался с носков на пятки, и это отбросило Машу на пару часов назад, когда она рассказывала ему о подслушанном разговоре. Стыд окончательно победил злость, а еще некстати вспомнилось, как она задремала, положив голову на его плечо, к слову сказать, весьма жесткое и неудобное.
— Спасибо, — пробормотала Маша и, встав с дивана, направилась в ванную. На маму она по-прежнему не смотрела.
Крестовский постучал в не до конца прикрытую Машей дверь и, только дождавшись разрешения, открыл ее, остановившись на пороге. В руках он держал стопку Машиной одежды. Маша и не подозревала, что джинсовку можно сложить так аккуратно.
— Прости… — сказали они одновременно.
Маша подняла на него взгляд, а он продолжил:
— Я не мог не предупредить твою маму.
Маша кивнула, понимая, что Димка на месте Крестовского и не подумал бы никому звонить.
— У тебя теперь из-за меня проблемы с Шиловой? — спросила Маша, чтобы потянуть время.
Крестовский усмехнулся, вероятно, сообразив, что Маша слышала их разговор, и пожал плечами:
— Проблемы есть, но они не из-за тебя. Не волнуйся, — ответил он, глядя куда угодно, только не на Машу.
— Ты ее любишь? — зачем-то спросила Маша.
Наверное, чтобы снова потянуть время. Во всяком случае, ей самой хотелось верить, что причина в этом.
На этот раз Крестовский посмотрел прямо ей в глаза. Маша некстати подумала, что она наверняка растрепанная и опухшая после недавних рыданий. Ее рука сама собой потянулась пригладить волосы. Крестовский перевел взгляд на Машину руку и, словно спохватившись, сделал шаг вперед, положил одежду на мраморный столик у раковины и молча вышел.
Дверь закрылась с тихим щелчком. Вопрос о Шиловой остался без ответа.
Маша переодевалась и умывалась так долго, как только могла, разглядывая кипенно-белые стены, черную ванну, черную раковину, пол, выложенный большими черно-белыми квадратами, и чувствуя себя шахматной фигурой, которую только-только ввели в игру. Кажется, Димка говорил, что в шахматах пешка может стать ферзем. Маша посмотрела на себя в большое зеркало и поняла, что вряд ли это ее случай.
В ванной Крестовского здорово пахло. Вместо привычного Маше резкого запаха стирального порошка, маминых духов и одеколона, которым пользовался папа, здесь пахло мятой, немного зимним утром и одеколоном Крестовского. Рядом с зеркалом стояла электрическая зубная щетка с картинкой из диснеевского мультика. Три вида зубной пасты, два контейнера для линз, ополаскиватель для полости рта и бритва. Бритва удивила Машу отдельно, хотя умом она понимала, что, наверное, все мальчики в восемнадцать уже бреются.
Наконец, собравшись с духом, Маша толкнула дверь.