— Прости?
Роман услышал, как хлопнула дверь, отсекая музыку и женский смех.
— Почему твоя яхта так называется?
— Рома, что случилось?
— Ответь!
— Маша! — воскликнул отец. — Она с тобой говорила.
— Рене — это ведь Ирина, так?
Отец молчал.
— Господи, ты ее любил, да? И любишь? Не маму, а ее? Яхта ведь появилась позже!
— Прекрати истерику, — сухо сказал отец. — Как ты знаешь, яхтой занималась Аня, и…
— Яхтой — тетя Аня, маму зовут Диана, а у нас — «Рене». Зашибись!
— Рома, ты зачем звонишь? — в голосе отца появились интонации, ясно говорившие собеседнику о том, что разговор пора заканчивать, что он, собеседник, идиот, который может сам себе организовать кучу проблем, если сейчас не отстанет.
— Я хочу услышать, любишь ли ты маму.
— Мы говорим о той самой женщине, которая укатила с любовником в Австралию, да, сынок?
Роман понял, что огребет сейчас по полной, однако кивнул. Потом спохватился, что отец не видит, и твердо сказал:
— Да.
— А я полагал, что у моего сына есть мозги. Что бы там тебе ни наговорила Маша, которая, напоминаю, является девушкой Волкова, вот только, кажется, в силу моральных качеств не всегда об этом помнит…
— Не смей! — крикнул Роман, отдавая себе отчет в том, что впервые повышает голос на отца.
— Даже так? — хмыкнул отец и отключился.
Роман осознал, что его трясет. Притормозив у обочины, он включил аварийку, вспомнив, что под знаком «Стоянка запрещена» разрешена остановка для посадки и высадки пассажиров. Пассажиров у него не было. Разве что полчище тараканов в голове. Но он вдруг понял, что ему совершенно наплевать на возможный штраф, хотя когда-то он обещал себе быть законопослушным водителем. Только в этой Москве, видимо, витает какой-то вирус, разрушающий обещания, запреты, мечты…